Джон Пассос - 1919

Девица из Комитета Помощи стояла рядом с ним и, улыбаясь, глядела на него.

- Где мы едем, капитан Севедж?.. Это уже Италия?

- Кажется, это швейцарская граница... Мы тут, вероятно, долго простоим... На границе всегда приходится стоять целую вечность.

- О господи! - сказала девица, переступая с ноги на ногу. - Я первый раз в жизни переезжаю границу.

Дик рассмеялся и опять сел на диван. Поезд подошел к заброшенному, похожему на сарай, скудно освещенному вокзалу, и штатские пассажиры принялись вытаскивать из вагонов свой багаж. Дик отправил сержанта с документами в военную инспекцию и опять заснул.

Он спал крепко и проснулся у Мон-Сени, на итальянской границе. Снова холодный воздух, снежные вершины гор, все вылезают и идут в пустой сарай вокзала.

Сонно и умиленно вспоминая, как он когда-то переезжал итальянскую границу на "фиате" вместе с Шелдрейком, он, поеживаясь, прошел в станционный буфет и выпил бутылку минеральной воды и стакан вина. Он захватил с собой две бутылки минеральной воды и бутылку кьянти и предложил выпить мистеру Берроу и девице, которые вернулись с таможни и из полицейского пикета очень недовольные и сонные. Девица сказала, что вина ей пить нельзя, так как она при вступлении в ПБВ (*89) дала письменное обязательство не пить и не курить, она выпила минеральной воды и пожаловалась, что у нее щекочет в носу. Потом они опять забились каждый в свой угол и попробовали заснуть. Когда поезд подходил к вокзалу Терми в Риме, они уже называли друг друга по имени. Девушку из Техаса звали Энн-Элизабет. Она и Дик весь день простояли в проходе, любуясь желтыми крышами городов, и крестьянскими домиками, покрытыми плющом, с синей каймой на белой штукатурке, и оливковыми деревьями, и искривленными виноградными лозами на красных террасах полей - блеклый, каменистый итальянский ландшафт, на фоне которого черные остроконечные кипарисы казались трещинами в холсте. Она рассказала ему все: как она с самого начала войны пыталась попасть в Европу, как мил и заботлив был мистер Берроу на пароходе и в Париже, жалко только, что он пытается ухаживать за ней и ведет себя ужасно глупо, это очень неприятно; Дик сказал, что, может быть, это вовсе и не так глупо. Он заметил, что Энн-Элизабет очень довольна, что едет в Рим с настоящим офицером, побывавшим на фронте, умеющим говорить по-итальянски и все такое.

С вокзала ему сразу же пришлось бежать в посольство с депешами, но он успел сговориться с мисс Трент, что позвонит ей по телефону в Комитет помощи. Берроу сердечно пожал ему руку и сказал, что он надеется с ним встретиться, ему очень приятно поддерживать контакт с людьми, которые знают, что и как.

Весь день у Дика было одно-единственное желание - скорее справиться со всеми делами и лечь спать. Наутро он позвонил Эду Скайлеру в Красный Крест. Они плотно позавтракали и выпили вина в дорогом ресторане близ сада Пинчио. Эд жил барином, он снимал квартиру на площади Испании и много путешествовал. Он разжирел. Но сейчас у него как раз были неприятности. Муж одной итальянской дамы, с которой он путался, пригрозил вызвать его на дуэль, и он боялся, что поднимется шум и его уволят из Красного Креста.

- Война - это хорошее дело, а вот мир - порядочная пакость, - говорил он. Вообще ему надоела Италия и надоел Красный Крест и хочется домой. Ради одного только стоит тут торчать - в скором времени в Италии произойдет революция, и ему хочется на нее поглядеть.

- А ты, Дик, устроился довольно хорошо для члена гренадиновой гвардии.

- Сплошная цепь случайностей, - сказал Дик, морща нос. - Знаешь, смешные дела творятся на свете.

- Еще бы не знать... А вот куда делся бедный старый Стив? Фред Саммерс служит в польском легионе, это последние сведения о нем.

- Стив, наверно, сидит в тюрьме, - сказал Дик, - где и нам следовало бы сидеть.

- Зато не каждый день можно любоваться таким спектаклем.

Было уже четыре часа, когда они ушли из ресторана. Они отправились к Эду, сели на подоконник и принялись пить коньяк. Они глядели на желтые и зеленые крыши города и на купола барокко, мерцающие в последних лучах солнца, вспоминали, какое потрясающее впечатление произвел на них Рим, когда они увидели его впервые, и болтали о том, что будут делать теперь, когда война кончилась. Эд Скайлер сказал, что хочет поехать на Восток в качестве газетного корреспондента, он просто не может себе представить, как он вернется в Нью-Йорк, ему необходимо побывать в Персии и в Афганистане. Этот разговор о том, что он будет делать, нагнал на Дика отчаяннейшее уныние. Он зашагал взад и вперед по выложенному плитками полу.