Ирина Вильде - Совершеннолетние дети

Дарка обхватила маму за шею и ответила искренне, как на исповеди:

— Нет, мамочка… нет, и никогда… никогда… этого уже со мной не будет…

Потом в комнату вошел папа и спросил:

— Куда подевались мои ласточки?.. — хотя должен был уже знать от бабушки, что Дарка и мама именно здесь.

Потом, решив, что так будет лучше всего, сел между Даркой и мамой. Одной рукой обнял Даркину шею, другой мамину. Укачивал обеих, попеременно целовал то одну, то другую и снова укачивал.

Это был один из тех семейных вечеров, которые редки, как жемчуг в море, — иногда можно целую жизнь потратить на поиски такого вечера, да так и не дождаться его. Мама во что бы то ни стало хотела доставить Дарке удовольствие. Она смеялась, что Дарка должна еще воспользоваться тем преимуществом, что пока она единственный ребенок в семье. И потому мама пошла за абрикосовым вареньем. Дарке можно было есть его и запивать водой, сколько душе угодно.

Когда она осталась одна с папой, он взял дочку на руки (хотя вес уже был не мал!) и поцеловал ее раз и другой. И тут Дарке пришло в голову, что отец так же тосковал по этим поцелуям, как и она… Может, так же робел, как она, а может… может, просто стеснялся… как мужчина… признаться, что так любит свою дочку.

И вдруг перегородка, которая отделяла их друг от друга, рухнула. Дарка закинула отцу руки за шею, крепко прижалась к его лицу и громко сказала:

— Мой папочка… мой золотой папочка…

Этим летом еще одно событие потрясло Даркину жизнь до самых основ. Мама торжественно заявила, что устроит Дарке вечеринку, как подарок ко дню рождения. Правда, день тот, собственно говоря, уже прошел, но вечеринка все равно состоится.

Это будет настоящая вечерника — с накрытым столом, гостями, музыкой, танцами, играми. Кроме молодежи, будут приглашены и почитаемые гости, такие, как отец Подгорский с супругой, директор школы Данилюк с женой и, может быть, еще кое-кто. Так что. Дарка должна вести себя достойно, дабы не посрамить ни папу, ни маму, ни свои пятнадцать лет.

Мама позаботится о столе и о «почитаемых гостях», а все, остальное ляжет на Даркины плечи.

И пошло… И пошло… Иногда Дарке казалось, что какая-то неведомая сила швырнула ее на мельничные крылья и кружит-вертит без устали и меры.

А тут еще и Орыська увлеклась вечеринкой, места себе не находит. По три раза на день забегает со всевозможными сомненьями: «Дарка, а не покажется ли слишком детским мое зеленое платье в складочку?» Дарка отвечает, что нет, платье надо обязательно надеть, ведь оно очень идет Орыське. Через некоторое время подруга прибегает снова: «Софийка только что купила себе коробку пудры, не украсть ли немножечко на вечеринку?»

Нет, Дарка не: станет пудриться, ста провалилась бы сквозь землю, если бы, упаси боже, кто-нибудь узнал, что она напудрилась. Конечно, Орыська вольна поступать, как ей заблагорассудится, но Дарка не союзница ей в этом деле.

Орыська ушла, и тотчас появилась Ляля, она добровольно записывается к Дарке в помощницы. Но это только пустые слова, на самом деле Ляля всем командует.

Прежде всего спальню превратили в модную гостиную — как можно больше простора, как можно меньше всякой ненужной рухляди! Поэтому кресло на трех ногах — вон! Прадедовские фуксии (между прочим, бабушкина гордость!) — вон! Столик, оставшийся от бабушкиного приданого, — вон! Раскладную кушетку с продавленными пружинами — вон! Статуэтку цыган и цыганка — память о бабушкином брате — вон!

Бедная бабушка только постанывает по углам: такой разгром, ай-ай-ай! Такой разгром!

Когда все наконец стало на свои места и Дарка, как хозяйка, была готова к приему гостей, она набралась храбрости внимательно и самокритично рассмотреть себя в зеркале.

Платье, правда, еще детского покроя (высокая талия, под самую груды), зато прическа как у взрослой. Дарка не виновата, что ей нравится эта девочка в зеркале с тяжелыми, цвета гречишного меда косами, уложенными надо лбом, со счастливыми глазами, здоровыми, румяными щечками.

Неважно, что веснушек на носу больше, чем требуется «для здоровья», неважно, что улыбка обнажает неровные зубы. Глаза и румянец на щеках затмевают, смягчают все-все, даже два кривых передних зуба.

Первыми пришли супруги Подгорские. Дарка, памятуя данное маме обещание не позорить родителей и свои пятнадцать лет, не осмелилась опросить, где же младшая ветвь рода. Его преподобие с золотистой бородой, светлыми глазами, в новой шелковой рясе выглядел очень молодо.