Лео Перуц - Парикмахер Тюрлюпэн

- Рагу по-охотничьи! - воскликнула восторженно вдова и предалась блаженным воспоминаниям. - Для этого требуется: кусок телятины, тонкий ломтик ветчины, крыло куропатки. Затем яйцо для соуса, масло, чтобы поджарить нарезанное мясо, лук, уксус, горчица и немного бургундского вина.

- Луку не нужно, сударыня, - возразил господин Ле-Гуш.

- Нет, и луку нужно. Пол-унции. Четверть лота. Немного больше щепотки.

- Ветчина! Телятина! Куропатка! - ожесточенно крикнул писец парламентского советника. - Да, эти люди умеют жить. Сидят в своих дворцах и обжираются, а наш брат... Знаете ли вы, что мне сегодня дали к завтраку? Кусок хлеба и сиропа к нему,

- Сироп очень хорошо очищает кровь,- сказала вдова.

- Какое заблуждение! - воскликнул кабатчик. - Можно считать доказанным, что от сиропа заводятся глисты.

- А вам, господин Фруассе, - сказал дворянин, - подавай каждый день к завтраку молочный суп, а затем бисквит, а затем кусок паштета из дичи, да чтобы в нем было трюфелей побольше, да чтобы он не был очень мал.

- Никто не знает, каким ценным, избранным даром Господним является хлеб наш насущный, - заметил викарий, - он дешев, мы едим его каждый день и поэтому не умеем ценить по достоинству. У меня на родине, в моей деревне, нет крестьян, есть только батраки. Круглый год они не видят хлеба, питаются кореньями козлеца, репейника, чертополоха и брюквою, которую едят в сыром виде. И при этом они здоровы и крепки, тащат тяжести с гор, откуда до деревни пять часов ходьбы, и только в восьмидесятилетнем возрасте отправляются в дом для нищих, в Жан-де-Морьен.

- И вы полагаете, досточтимый отец, - раздался вдруг взволнованный голос господина Гаспара, - вы полагаете, что Господь судил этим людям жить на положении вьючных животных и умирать в доме для нищих? О, что за порядок в мире, праведное небо! Разве вы не понимаете, что люди рождаются на свет с равным правом на счастье?

Викарий церкви Поликарпа не ответил, потому что игра поглотила все его внимание в этот миг. Но слова господина Гаспара возбудили неудовольствие в дворянине из Пикардии.

- Поистине вы хорошо затвердили, сударь, свой урок, - воскликнул он. Такие речи слышишь теперь на улицах повсюду. Я узнаю в них учение того сварливого философа, которого вы можете видеть на картинах у ног архангела Михаила; вы знаете, о ком я говорю. Нет, сударь, во Франции наблюдается во всем хороший порядок, и лучшего я себе не желаю. Богатые и бедные, сытые и голодные - так это было во все времена.

- То, что вы называете порядком, - сказал господин Гаспар, между тем как Тюрлюпэн брил ему подбородок,- я называю насильственным господством сильнейшего. Для кого существует он, этот порядок? Для тысячи двухсот уличных грабителей, которые с согласия короля распределили между собою должности и титулы, все счастье и все благосостояние.

- Откиньте голову назад, господин Гаспар! - произнес Тюрлюпэн.

- Будьте поосторожнее, сударь! - веско ответил господин Ле-Гуш. Такие слова мне не по сердцу, клянусь честью дворянина! Есть люди, за меньшие проступки посланные во Флориду или Гваделупу. А это путешествие не всякий переносит.

Господин Гаспар задумчиво взглянул на закопченный потолок, словно мысленно перенесся на далекие острова Запада.

- Пусть пошлют меня в Гваделупу, - сказал господин Гаспар. - Не все ли равно? Coelum, non animum mutant, qiu trans mare currunt13. И под чужим небом останусь я таким же, каков теперь.

- Ну, по-латыни я не понимаю, - ответил господин Ле-Гуш. - Но за такие речи можно и хлыста отведать, сударь, вам не мешает иметь это в виду.

И в знак того, что он считает вопрос исчерпанным, он обратился к вдове Сабо и сказал ей, показывая на ее грудь:

- У вас есть баррикада, сударыня, которую я охотно взял бы штурмом, не будь я человеком в летах, отвыкшим от военного искусства.

- Сударь, - сказала вдова, не отводя глаз от работы,-ваша любезность делает мне честь.

Вдруг входная дверь распахнулась, и на пороге показалась маленькая Николь. Она держала за кафтан человека огромного роста, по виду судя лодочника с Сены, изо всех сил стараясь втащить его в лавку. И тонким своим голоском уговаривала его:

- Входите, сударь! Отчего вы колеблетесь? Господин Тюрлюпэн знает свое ремесло как никто другой, вы останетесь довольны.

Мужчина с удивлением глядел на маленькую фигурку, вертевшуюся у него в ногах. Он, казалось, чувствовал себя неловко. Потом снял шапку перед кабатчиком, которого почему-то принял за хозяина дома.

- Мы оба, - сказал он, - товарищ и я, стояли перед дверью и ждали господина Сен-Шерона, потому что нам приказано проводить его к друзьям. Они его ждут, он знает, где. Сами понимаете, после того, что в минувшую пятницу приключилось, нельзя ему ходить одному по улицам. Тут подвернулась эта маленькая...