Лео Перуц - Снег Святого Петра

- Красное знамя.

Тут он не на шутку перепугался. Лицо его сначача залилось краской, а потом побледнело.

- Никому не может быть никакого дела до того, что я делаю в свободное от работы время,- сказал он громко, так что сестра милосердия подняла голову и стала прислушиваться.-Я исполняю свои обязанности не хуже остальных.

Он злобно посмотрел на меня, быстро уложил свои вещи и, выходя из комнаты, буркнул на прощание:

- И вообще все это никого не касается!

Затем он вышел, громко хлопнув дверью.

Немного погодя в палату вошел доктор Фрибе. Он присел на край моей постели и принялся болтать о разных вещах. Вдруг он сказал:

- Послушай, ты, кажется, крепко повздорил с нашим больничным служителем? Бедняга совсем растерялся. Пришел ко мне и стал жаловаться на тебя. Якобы ты упрекал его за политические убеждения. Господи, да тут у нас каждая собака знает, что он носит Красное знамя во время коммунистических демонстраций! Он состоит в партии. Нельзя, конечно, сказать, чтобы это был светоч ума, но он хорошо справляется с возложенными на него обязанностями и вообще совершенно безобидный человек.

- Я так не считаю,- сказал я.- Этот человек притворяется. Он разыгрывает из себя идиота, неизвестно ради какой цели.

- Не может быть! - воскликнул доктор Фрибе.- Неужели, правда? Откуда ты его, собственно говоря, знаешь?

- Я встречал его в деревне, в которой исполнял обязанности врача.

- Вот как? А как называется эта деревня?

- Морведе.

- Морведе,- задумчиво повторил он,- Да, в этой местности действительно имеется поселение с таким названием. Однажды у нас в больнице был пациент из Морведе, он служил там на сахарном заводе.

- В Морведе нет никакого сахарного завода,- возразил я.

- Ты ошибаешься, там должен быть сахарный завод. Итак, ты встретил нашего больничного служителя в Морведе? Это любопытно. Что же он там делал?

- Он служил управляющим в барском поместье.

- Брось! - сказал доктор Фрибе.- Этот человек столько же понимает в сельском хозяйстве, сколько я в охоте на кенгуру. В лучшем случае он сможет отличить быка от коровы, да и то с трудом. Как же он мог быть управляющим имения?

- Ты мне не веришь,- безнадежно вздохнул я,- Нет смысла дальше распространяться на эту тему. Может быть, ты не поверишь и в то, что... Скажи-ка, ты еще помнишь ту студентку-гречанку, которая работала с нами в бактериологическом институте? Ее звали Каллисто Тсанарис.

- Конечно,- ответил он.- Я ее отлично помню.

- С нею я тоже встречался в Морведе.

- Вот как! - недоверчиво хмыкнул он.- Дело в том, что она замужем здесь, в Оснабрюке. Ты уверен, что говоришь именно о ней? Ты точно разговаривал с нею в Морведе?

Я не смог удержаться от смеха.

- Разговаривал? - воскликнул я.- Да она была моей любовницей.

Конечно, я сейчас же пожалел о том, что у меня вырвались эти слова. Я был страшно зол на себя. Я позволил ему выпытать мою тайну, отдал и Бибиш, и самого себя в его руки.

- Естественно, ты будешь молчать об этом! - накинулся я на него.- Я задушу тебя, если ты кому-нибудь хоть слово скажешь об этом.

Он улыбнулся и сделал успокоительный жест.

- Успокойся! - сказал он.- Само собою разумеется, что я не стану выдавать твоих секретов. Итак, она была твоей любовницей?

- Увы, всего лишь одну ночь. Может быть, ты и тут мне не веришь?

- Ну что ты! - ответил он очень серьезным тоном.- Разумеется, верю. Да и почему бы мне не верить тебе? Ты очень хотел, чтобы она стала твоей любовницей, значит, она должна была стать ею в твоем представлении. Ты добился невозможного - но лишь во сне, Амберг! В лихорадочном бреду, посещавшем тебя, когда ты лежал и бредил вот на этой самой больничной койке.

Ледяной озноб пополз по моему телу. У меня было такое ощущение, словно холодная рука пробирается к моему сердцу и хочет его остановить. Мне хотелось крикнуть, но я был не в состоянии произнести ни звука. Я уставился на человека, сидевшего на краю моей постели... Судя по его виду, он говорил правду. "Нет, нет и нет! - возмутилось все мое существо.- Он лжет, не слушай его! Он хочет украсть у тебя Бибиш! Он хочет украсть у тебя все. Пусть он уйдет! Я не хочу его больше видеть!" Затем я совсем ослаб. Я едва мог дышать - до того утомленным я чувствовал себя. Мною овладело безграничное малодушие и безнадежность. Я понял, что он говорит правду, -Бибиш никогда не была моей возлюбленной.

- Не гляди на меня так растерянно, Амберг,- сказал доктор Фрибе.- И не относись ко всему происшедшему чересчур трагично. Сон щедрой рукой расточает нам все то, чего мы лишены в нашей скудной реальной жизни. Подумай, во что со временем превращается так называемая "действительность" и что нам от нее остается? То, что мы пережили, постепенно бледнеет, становится призрачным и когда-нибудь окончательно рассеется, подобно сну.