Айно Первик - Чаромова

Когда же капитан Трумм увидал первую бабочку, он совсем потерял голову и, как мальчишка, целый день бегал за ней. Вечером капитан достал карандаши, краски, кисти и принялся рисовать. Ни секунды не задумываясь, он сразу же отложил в сторону черный карандаш. И дни напролет стал рисовать акварельными красками и пастельными мелками. Он рисовал почки и сережки на деревьях, бабочек и букашек, стебельки травинок и, конечно же, голубое небо и море. Капитан Трумм прямо-таки ошалел от буйства красок и света, от запахов и голосов весны. Ничего другого он не видел и не слышал. Зато Чаромора мрачнела день ото дня.

- Ну вот,- сказала она однажды Трумму,- мне кажется, меня ты уже совсем не замечаешь.

- О-о! - произнес капитан мечтательно.- А ты чувствуешь, как пахнет воздух? От дыхания сырой земли и распускающихся почек у меня с утра до вечера кружится голова.

- Ну-ну,- пробормотала Чаромора.- Сколько я себя помню, такое бывает каждую весну.

Весна набирала силу, восторг и восхищение Трумма все росли, зато Чаромора хмурилась все больше.

Когда настало время подснежников, калужниц и купавок, очарованный капитан целые дни проводил на лужайках и в кустарнике и не приходил домой даже пообедать.

Теперь Чаромора ходила мрачнее тучи.

- Что за мысли тебя одолевают, которые обязательно нужно обдумывать в кустарнике? - спрашивала она у капитана.

- Дорогая Эммелина,- ответил капитан виновато,- мне хотелось бы нарисовать тебя.

И он стал писать портрет Чароморы. Вокруг нее он нарисовал цветущие подснежники и расправляющих крылья лебедей. А стояла она на белом морском песке, усеянном розовыми ракушками и зелеными водорослями. Чаромору он изобразил так, чтобы отблески вечерней зари падали на морщинистое лицо, и на картине щеки ее нежно румянились.

Чароморе картина очень понравилась. То и дело подходила она поглядеть на свой портрет и почти совсем перестала заглядывать в зеркало. И однажды утром она сказала Трумму:

- Ну и ну! Ты, кажется, так и не понял, кого взял в жены.

Я прекрасно знаю, кто моя жена,- ответил Трумм,- но что с того?

Чаромора горько вздохнула.

- Ты даже не видишь, какая я на самом деле,- сказала она.- Ох, кажется, я околдовала тебя и привязала волшебными лентами к своему острову.

Весь день Чаромора была не в духе и колючая, как еж. Назавтра, только Чаромора проснулась, к ней подошел капитан Трумм.

- Иди же скорей, посмотри! - воскликнул он. Вид у капитана был такой счастливый и довольный, что Чаромора, не говоря ни слова, последовала за ним.

Трумм повел Чаромору к своим грядкам. Каждое брошенное им в землю семя пустило крохотный зеленый росточек.

- Взгляни, все семена взошли! - ликовал капитан.

- Ну-ну,- сказала Чаромора, внимательно рассматривая грядки.- Это лопух. Ты посеял семена слишком часто, у лопуха вырастут широкие раскидистые листья.

Трумм присел на корточки и пальцем осторожно погладил каждый росточек.

- Это я пробудил их к жизни! - воскликнул он счастливо.- Взял в темном шкафу сухие семена, вынес их на свет и зарыл в землю. Благодаря мне они ожили! Ведь я совершил настоящее чудо!

- Ну-ну,- пробормотала Чаромора угрюмо.- Тоже мне чудотворец!

Целый день она хлопала дверьми и окнами и швыряла все, что попадалось ей под руку. А Трумм сидел на огороде и рисовал едва проклюнувшиеся росточки своего лопуха.

Вечером, сметая в кучу разбитые и поломанные ею вещи, Чаромора укоризненно произнесла:

- Видно, пора и мне отправляться в путь и заняться моими делами.

Трумм был так глубоко погружен в свои мысли, что только пробормотал:

- Конечно же, дорогая Эммелина.

- Может, мне уж и не возвращаться на остров?! - проговорила Чаромора дрожащим голосом. Но капитан словно и не слышал ее.

- Ты заметила, насколько они подросли за сегодняшний день? восторженно спросил он.

Такое равнодушие оскорбило Чаромору до глубины души. Ах, значит, для Трумма какие-то лопухи важнее! Едва сдерживая слезы, Чаромора принялась надувать свои воздушный шар, надула его и поднялась в воздух. Она так горевала, что даже не обратила внимания, куда и с какой силой дует ветер, чтобы приноровиться к его порывам. И ветер бросал и трепал ее, как хотел. Но Чаромора и этого не замечала, она только всхлипывала время от времени, вспоминая о своей обиде.

Ветер гнал шар Чароморы над морем. Он занес ее в тяжелые грозовые тучи, и старуха промокла насквозь.

- Вот простужусь и заболею воспалением легких,- обиженно бормотала она себе под нос.- Тогда-то Трумм поймет, кого потерял.