Вильям Александров - Странный гость

Людочка, ну какой же тебе недруг Мария Степановна, — удивлялась мать. — Ты знаешь, когда я только привела тебя в школу за руку, первый человек, который нас встретил и поговорил с тобой, была Мария Степановна.

— Моет быть, передергивала плечами Люда, — только она мне в аттестат чуть трояк не закатала. Если, б не Ушастик, торчал бы у ценя трояк да милую душу…

— Вот уж не думал, что ты такая злопамятная, — вмешивался отец, — ! — маленькая — добрая была.

— А я и сейчас — добрая, — защищалась Люда, — л Просто у меня профессия такая — изображать.

— Изображать или высмеивать?

— Одно без другого не бывает. И потом это не высмеивание, это называется — подчеркнуть характерное.

— Не хотел бы я попасть в твой репертуар, — говорил отец насмешливо, но с некоторой грустью.

А ты и не попадешь, я своих близких не показываю.

— И на том спасибо…

— Пожалуйста!

Так они пикировались иногда, но, в общем, жили дружно. Нечастые размолвки быстро гасли, может быть, потому, что родители всегда принимали сторону Николая. Люда обижалась даже на них, говорила ему: «Мне иногда кажется, что это ты их сын, а я к тебе в дом пришла жить».

Все изменилось, вернее, стало меняться к худшему, с того злополучного дня, когда они переехали в собственную квартиру.

Произошло это почти случайно, никто и не помышлял об отдельной квартире, и вдруг школе выделили две квартиры, дали их нуждающимся преподавателям, при этом освободилась однокомнатная.

Директриса вызвала Светланова и сказала: «Ты ведь женился недавно? Пиши заявление!» «Какое заявление?» — не понял Николай.

«Да на квартиру, ангел ты небесный, на квартиру. Тут такая драка идет, а он ушами хлопает».

«Но я… Но мне…» — растерялся он.

«Что, не нужна тебе однокомнатная квартира в цент ре города?»

Он сказал, что вообще-то нужна, но все это так неожиданно, он должен посоветоваться с женой и тестем. Они хорошо живут в доме тестя, как бы не обиделись.

Директриса посмотрела на него, как на умалишённого, сказала: «Светлашечка ты и есть…», захлопнула панкуи добавила: "Думаю, Людка поумнее тебя. Задерживаю список до десяти утра».

Он был почти убежден, что Люда откажется, уж слишком плохо представлял ее в роли хозяйки, но для очистки совести сказал ей поздно вечером когда уже спать ложились и погасили настенную лампу:.

В школе заявление предлагают писать на квартиру, однокомнатная вроде освобождается… Я не стал… Зачем нам, верно?

Она села, прикрывшись простыней, зажгла светильник, посмотрела ему в глаза.

— Как это не стал? Как это — зачем?

— Я думал, что ты… Разве нам здесь плохо?

Она сидела на тахте, прислонившись к стене, подтянув к горлу простыню, и вглядывалась в его лицо, как смотрят в лицо тяжелобольного.

— Я всегда знала, что ты блаженный, но не до такой степени! — Она говорила быстро, голос ее вздрагивал от негодования. — Ты что же, предполагаешь всю жизнь прожить здесь, под папиным крылышком?

— Н-не знаю… Я думал тебе здесь лучше.

Он стоял перед тахтой в полосатых пижамных штанах, полосатую куртку Он держал в руках, не успел надеть. И она вдруг закричала остервенело:

— Да сними ты к чертовой матери эту арестантскую одежду — видеть не могу!

И уже потом, когда он примостился с краю и долго лежал в темноте, сдерживая дыхание, она вдруг сказала примирительно:

— Ты прости, нервы сдают, — и притронулась к его плечу: — А заявление завтра же утром отдашь. Врат весной вернется — об этом ты подумал? И вообще, отдельная Квартира — это вещь, понимать надо!

Он это понял вскоре после переезда, когда еще в полупустой квартире отмечалась очередная премьера. Набилось человек тридцать, сидеть было не на чем, но это никого не смущало — сгоняли в театр автобус, привезли реквизитный ковер, расстелили на полу и уселись вдоль стен. Посредине выставили выпивку и закуску, тоже в реквизитных посудах. Было как всегда шумно и весело, но все чего-то не хватало — то стаканов, то ложек, то тарелок… Николай носился по этажам, стучался к соседям, в дежурный магазин бегал. Сначала он мучительно страдал, когда приходилось звонить в чью-то дверь, просить стаканы или вилки, потом убедился, что люди относятся к этому спокойно, даже благожелательно, предлагают и то, и другое, даже с верх того., что просил. Он благодарил, удивлялся, наконец, понял — считают, что новоселье молодые справляют на пустом, так сказать, месте, и готовы помочь, чем можно.

Шумели часов до четырех утра, соседи терпеливо сносили все. Под утро человек десять ушло, остальные спали на полу вповалку, подложив под голову — кто портфель, кто сумку.