Александр Пушкин: Стихотворения 1814

Идет Одульф; во взорах - упоенье, В груди - любовь, и прочь бежит печаль; Но близ его во тьме сверкнула сталь, И вздрогнул он - родилось подозренье: "Кто ты? - спросил, - почто ты здесь? Вещай, Ответствуй мне, о сын угрюмой ночи!"

"Бессильный враг! Осгара убегай! В пустынной тьме что ищут робки очи? Страшись меня, я страстью воспален: В пещере здесь Эйлега ждет Осгара!" Булатный меч в минуту обнажен, Огонь летит струями от удара...

Услышала Эвлега стук мечей И бросила со страхом хлад пещерный. "Приди узреть предмет любви твоей! Вскричал Одульф подруге нежной, верной. Изменница! ты здесь его зовешь? Во тьме ночной вас услаждает нега, Но дерзкого в Валгалле ты найдешь!"

Он поднял меч... и с трепетом Эвлега Падет на дерн, как клок летучий снега, Мятелицей отторженный со скал! Друг на друга соперники стремятся, Кровавый ток по камням побежал: В кустарники с отчаяньем катятся. Последний глас Эвлегу призывал, И смерти хлад их ярость оковал.

ОСГАР.

По камням гробовым, в туманах полуночи, Ступая трепетно усталою ногой, По Лоре путник шел, напрасно томны очи Ночлега мирного искали в тьме густой. Пещеры нет пред ним, на береге угрюмом Не видит хижины, наследья рыбаря; В дали дремучий бор качают ветры с шумом, Луна за тучами, и в море спит заря.

Идет, и на скале, обросшей влажным мохом, Зрит барда старого - веселье прошлых лет: Склонясь седым челом над воющим потоком, В безмолвии времен он созерцал полет. Зубчатый меч висел на ветьви мрачной ивы. Задумчивый певец взор тихий обратил На сына чуждых стран, и путник боязливый Содрогся в ужасе и мимо поспешил.

"Стой, путник! стой! - вещал певец веков минувших: Здесь пали храбрые, почти их бранный прах! Почти геройства чад, могилы сном уснувших!" Пришлец главой поник - и, мнилось, на холмах Восставший ряд теней главы окровавленны С улыбкой гордою на странника склонял. "Чей гроб я вижу там?" - вещал иноплеменный И барду посохом на берег указал.

Колчан и шлем стальной, к утесу пригвожденный, Бросали тусклый луч, луною озлатясь. "Увы! здесь пал Осгар! - рек старец вдохновенный, О! рано юноше настал последний час! Но он искал его: я зрел, как в ратном строе Он первыя стрелы с весельем ожидал И рвался из рядов, и пал в кипящем бое: Покойся, юноша! ты в брани славной пал.

Во цвете нежных лет любил Осгар Мальвину, Не раз он в радости с подругою встречал Вечерний свет луны, скользящий на долину, И тень, упадшую с приморских грозных скал. Казалось, их сердца друг к другу пламенели; Одной, одной Осгар Мальвиною дышал; Но быстро дни любви и счастья пролетели, И вечер горести для юноши настал.

Однажды, в темну ночь зимы порой унылой, Осгар стучится в дверь красавицы младой И шепчет: "Юный друг! не медли, здесь твой милый!" Но тихо в хижине. Вновь робкою рукой Стучит и слушает: лишь ветры с свистом веют. "Ужели спишь теперь, Мальвина? - мгла вокруг, Валится снег, власы в тумане леденеют. Услышь, услышь меня, Мальвина, милый друг!"

Он в третий раз стучит, со скрыпом дверь шатнулась. Он входит с трепетом. Несчастный! что ж узрел? Темнеет взор его, Мальвина содрогнулась, Он зрит - в объятиях изменницы Звигнел! И ярость дикая во взорах закипела: Немеет и дрожит любовник молодой. Он грозный меч извлек, и нет уже Звигнела, И бледный дух его сокрылся в тьме ночной!

Мальвина обняла несчастного колена, Но взоры отвратив: "Живи! - вещал Осгар, Живи, уж я не твой, презренна мной измена, Забуду, потушу к неверной страсти жар". И тихо за порог выходит он в молчанье, Окован мрачною, безмолвною тоской Исчезло сладкое навек очарованье! Он в мире одинок, уж нет души родной.

Я видел юношу: поникнув головою, Мальвины имя он в отчаяньи шептал; Как сумрак, дремлющий над бездною морскою, На сердце горестном унынья мрак лежал. На друга детских лет взглянул он торопливо; Уже недвижный взор друзей не узнавал; От пиршеств удален, в пустыне молчаливой Он одиночеством печаль свою питал.

И длинный год провел Осгар среди мучений. Вдруг грянул трубный глас! Оденов сын, Фингал, Вел грозных на мечи, в кровавый пыл сражений. Осгар послышал весть и бранью воспылал. Здесь меч его сверкнул, и смерть пред ним бежала; Покрытый ранами, здесь пал на груду тел. Он пал - еще рука меча кругом искала, И крепкий сон веков на сильного слетел.

Побегли вспять враги - и тихий мир герою! И тихо все вокруг могильного холма! Лишь в осень хладную, безмесячной порою, Когда вершины гор тягчит сырая тьма, В багровом облаке, одеянна туманом, Над камнем гробовым уныла тень сидит, И стрелы дребезжат, стучит броня с колчаном, И клен, зашевелясь, таинственно шумит".