Александр Пушкин - Стихотворения 1830

Друг.

Мечты поэта Историк строгой гонит вас! Увы! его раздался глас, - * И где ж очарованье света!

Поэт.

Да будет проклят правды свет, Когда посредственности хладной, Завистливой, к соблазну жадной, Он угождает праздно! - Нет! Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман... Оставь герою сердце! Что же Он будет без него? Тиран...

Друг. Утешься..................

29 сентября 1830

Москва.

* Mйmoires de Bourrienne.

* * *

В начале жизни школу помню я; Там нас, детей беспечных, было много; Неровная и резвая семья.

Смиренная, одетая убого, Но видом величавая жена Над школою надзор хранила строго.

Толпою нашею окружена, Приятным, сладким голосом, бывало, С младенцами беседует она.

Ее чела я помню покрывало И очи светлые, как небеса. Но я вникал в ее беседы мало.

Меня смущала строгая краса Ее чела, спокойных уст и взоров, И полные святыни словеса.

Дичась ее советов и укоров, Я про себя превратно толковал Понятный смысл правдивых разговоров,

И часто я украдкой убегал В великолепный мрак чужого сада, Под свод искусственный порфирных скал.

[Там] нежила меня [теней] прохлада; Я предавал мечтам свой юный ум, И праздномыслить было мне отрада.

Любил я светлых вод и листьев шум, И белые в тени дерев кумиры, И в ликах их печать недвижных дум.

Всё - мраморные циркули и лиры, Мечи и свитки в мраморных руках, На главах лавры, на плечах порфиры

Всё наводило сладкий некий страх Мне на сердце; и слезы вдохновенья. При виде их, рождались на глазах.

Другие два чудесные творенья Влекли меня волшебною красой: То были двух бесов изображенья.

Один (Дельфийский идол) лик младой Был гневен, полон гордости ужасной, И весь дышал он силой неземной.

Другой женообразный, сладострастный, Сомнительный и лживый идеал Волшебный демон - лживый, но прекрасный,

Пред ними сам себя я забывал; В груди младое сердце билось - холод Бежал по мне и кудри подымал.

Безвестных наслаждений темный голод Меня терзал - уныние и лень Меня сковали - тщетно был я молод.

[Средь отроков] я молча целый день Бродил угрюмый - всё кумиры сада На душу мне свою бросали тень.

НА ПЕРЕВОД ИЛИАДЫ.

Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;

Старца великого тень чую смущенной душой.

* * *

Для берегов отчизны дальной Ты покидала край чужой; В час незабвенный, в час печальный Я долго плакал пред тобой. Мои хладеющие руки Тебя старались удержать; Томленье страшное разлуки Мой стон молил не прерывать.

Но ты от горького лобзанья Свои уста оторвала; Из края мрачного изгнанья Ты в край иной меня звала. Ты говорила: "В день свиданья Под небом вечно голубым, В тени олив, любви лобзанья Мы вновь, мой друг, соединим".

Но там, увы, где неба своды Сияют в блеске голубом, Где [тень олив легла] на воды, Заснула ты последним сном. Твоя краса, твои страданья Исчезли в урне гробовой А с <����ними> поцалуй свиданья... Но жду его; он за тобой...

ОТРЫВОК.

Не розу Пафосскую, Росой оживленную, Я ныне пою; Не розу Феосскую, Вином окропленную, Стихами хвалю; Но розу счастливую, На персях увядшую [Элизы] моей....

ИЗ BARRY CORNWALL.

Here's a health to thee, Mary.

Пью за здравие Мери, Милой Мери моей. Тихо запер я двери И один без гостей Пью за здравие Мери.

Можно краше быть Мери, Краше Мери моей, Этой маленькой пери; Но нельзя быть милей Резвой, ласковой Мери.

Будь же счастлива, Мери, Солнце жизни моей! Ни тоски, ни потери, Ни ненастливых дней Пусть не ведает Мери.

* * *

Пред испанкой благородной Двое рыцарей стоят. Оба смело и свободно В очи прямо ей глядят. Блещут оба красотою, Оба сердцем горячи, Оба мощною рукою Оперлися на мечи.

Жизни им она дороже И, как слава, им мила; Но один ей мил - кого же Дева сердцем избрала? "Кто, реши, любим тобою?" Оба деве говорят И с надеждой молодою В очи прямо ей глядят.

МОЯ РОДОСЛОВНАЯ.

Смеясь жестоко над собратом, Писаки русские толпой Меня зовут аристократом. Смотри, пожалуй, вздор какой! Не офицер я, не асессор, Я по кресту не дворянин, Не академик, не профессор; Я просто русской мещанин.

Понятна мне времен превратность, Не прекословлю, право, ей: У нас нова рожденьем знатность, И чем новее, тем знатней. Родов дряхлеющих обломок (И по несчастью не один), Бояр старинных я потомок; Я, братцы, мелкий мещанин.

Не торговал мой дед блинами, Не ваксил царских сапогов, Не пел с придворными дьячками, В князья не прыгал из хохлов, И не был беглым он солдатом Австрийских пудреных дружин; Так мне ли быть аристократом? Я, слава богу, мещанин.