Александр Пушкин: Стихотворения 1834

Дружным залпом отвечали Мы французам. - "Это что? Удивясь, они сказали; Эхо, что ли?" Нет, не то!

Их полковник повалился. С ним сто двадцать человек. Весь отряд его смутился, Кто, как мог, пустился в бег.

И французы ненавидят С той поры наш вольный край И краснеют, коль завидят Шапку нашу не взначай.

10.

СОЛОВЕЙ.

Соловей мой, соловейко, Птица малая лесная! У тебя ль, у малой птицы, Незаменные три песни, У меня ли, у молодца, Три великие заботы! Как уж первая забота, Рано молодца женили; А вторая-то забота, Ворон конь мой притомился; Как уж третья-то забота, Красну-девицу со мною Разлучили злые люди. Вы копайте мне могилу Во поле, поле широком, В головах мне посадите Алы цветики-цветочки, А в ногах мне проведите Чисту воду ключевую. Пройдут мимо красны девки, Так сплетут себе веночки. Пойдут мимо стары люди, Так воды себе зачерпнут.

11.

ПЕСНЯ О ГЕОРГИЕ ЧЕРНОМ.

Не два волка в овраге грызутся, Отец с сыном в пещере бранятся. Старый Петро сына укоряет: "Бунтовщик ты, злодей проклятый! Не боишься ты господа бога, Где тебе с султаном тягаться, Воевать с белградским пашою! Аль о двух головах ты родился? Пропадай ты себе, окаянный, Да зачем ты всю Сербию губишь?" Отвечает Георгий угрюмо: "Из ума, старик, видно, выжил, Коли лаешь безумные речи". Старый Петро пуще осердился, Пуще он бранится, бушует. Хочет он отправиться в Белград, Туркам выдать ослушного сына, Объявить убежище сербов. Он из темной пещеры выходит; Георгий старика догоняет: "Воротися, отец, воротися! Отпусти мне невольное слово". Старый Петро не слушает, грозится "Вот ужо, разбойник, тебе будет!" Сын ему вперед забегает, Старику кланяется в ноги. Не взглянул на сына старый Петро. Догоняет вновь его Георгий И хватает за сивую косу. "Воротись, ради господа бога: Не введи ты меня в искушенье!" Отпихнул старик его сердито И пошел по белградской дороге. Горько, горько Георгий заплакал, Пистолет из-за пояса вынул, Взвел курок, да и выстрелил тут же. Закричал Петро, зашатавшись: "Помоги мне, Георгий, я ранен!" И упал на дорогу бездыханен. Сын бегом в пещеру воротился; Его мать вышла ему на встречу. "Что, Георгий, куда делся Петро?" Отвечает Георгий сурово: "За обедом старик пьян напился И заснул на белградской дороге (21) ". Догадалась она, завопила: "Будь же богом проклят ты, черный, Коль убил ты отца родного!" С той поры Георгий Петрович У людей прозывается Черный.

12.

ВОЕВОДА МИЛОШ.

Над Сербией смилуйся ты, боже! Заедают нас волки янычары! Без вины нам головы режут, Наших жен обижают, позорят, Сыновей в неволю забирают, Красных девок заставляют в насмешку Распевать зазорные песня И плясать басурманские пляски. Старики даже с нами согласны: Унимать нас они перестали, Уж и им нестерпимо насилье. Гусляры нас в глаза укоряют: Долго ль вам мирволить янычарам? Долго ль вам терпеть оплеухи? Или вы уж не сербы, - цыганы? Или вы не мужчины, - старухи? Вы бросайте ваши белые домы, Уходите в Велийское ущелье, Там гроза готовится на турок, Там дружину свою собирает Старый сербин, воевода Милош.

13.

ВУРДАЛАК.

Трусоват был Ваня бедный: Раз он позднею порой, Весь в поту, от страха бледный, Чрез кладбище шел домой.

Бедный Ваня еле дышет, Спотыкаясь, чуть бредет По могилам; вдруг он слышит, Кто-то кость, ворча, грызет.

Ваня стал; - шагнуть не может. Боже! думает бедняк, Это верно кости гложет Красногубый вурдалак.

Горе! малый я не сильный; Съест упырь меня совсем, Если сам земли могильной Я с молитвою не съем.

Что же? вместо вурдалака (Вы представьте Вани злость!) В темноте пред ним собака На могиле гложет кость.

14.

СЕСТРА И БРАТЬЯ. (22)

Два дубочка выростали рядом, Между ими тонковерхая елка. Не два дуба рядом выростали, Жили вместе два братца родные: Один Павел, а другой Радула. А меж ими сестра их Елица. Сестру братья любили всем сердцем, Всякую ей оказывали милость; Напоследок ей нож подарили Золоченый в серебряной оправе. Огорчилась молодая Павлиха На золовку, стало ей завидно Говорит она Радуловой любе: "Невестушка, по богу сестрица! Не знаешь ли ты зелия такого, Чтоб сестра омерзела братьям?" Отвечает Радулова люба: "По богу сестра моя, невестка, Я не знаю зелия такого; Хоть бы знала, тебе б не сказала; И меня братья мои любили, И мне всякую оказывали милость". Вот пошла Павлиха к водопою, Да зарезала коня вороного И сказала своему господину: "Сам себе на зло сестру ты любишь, На беду даришь ей подарки: Извела она коня вороного". Стал Елицу допытывать Павел: "За что это? скажи бога ради". Сестра брату с плачем отвечает: "Не я, братец, клянусь тебе жизнью, Клянусь жизнью твоей и моею". В ту пору брат сестре поверил. Вот Павлиха пошла в сад зеленый, Сивого сокола там заколола И сказала своему господину: "Сам себе на зло сестру ты любишь, На беду даришь ты ей подарки: Ведь она сокола заколола". Стал Елицу допытывать Павел: "За что это? скажи бога ради". Сестра брату с плачем отвечает: "Не я, братец, клянусь тебе жизнью, Клянусь жизнью твоей и моею!" И в ту пору брат сестре поверил. Вот Павлиха по вечеру поздно Нож украла у своей золовки И ребенка своего заколола В колыбельке его золоченой. Рано утром к мужу прибежала, Громко воя и лицо терзая. "Сам себе на зло сестру ты любишь, На беду даришь ты ей подарки: Заколола у нас она ребенка. А когда еще ты мне не веришь, Осмотри ты нож ее злаченый". Вскочил Павел, как услышал это, Побежал к Елице во светлицу: На перине Елица почивала, В головах нож висел злаченый. Из ножен вынул его Павел, Нож злаченый весь был окровавлен Дернул он сестру за белу руку: "Ой, сестра, убей тебя боже! Извела ты коня вороного И в саду сокола заколола, Да за что ты зарезала ребенка?" Сестра брату с плачем отвечает; "Не я, братец, клянусь тебе жизнью, Клянусь жизнью твоей и моею! Коли ж ты не веришь моей клятве, Выведи меня в чистое поле, Привяжи к хвостам коней борзых, Пусть они мое белое тело Разорвут на четыре части". В ту пору брат сестре не поверил; Вывел он ее в чистое поле, Привязал ко хвостам коней борзых И погнал их по чистому полю. Где попала капля ее крови, Выросли там алые цветочки; Где осталось ее белое тело, Церковь там над ней соорудилась. Прошло малое после того время, Захворала молодая Павлиха. Девять лет Павлиха вс° хворает, Выросла трава сквозь ее кости, В той траве лютый змей гнездится, Пьет ей очи, сам уходит к ночи. Люто страждет молода Павлиха; Говорит она своему господину: "Слышишь ли, господин ты мой, Павел, Сведи меня к золовкиной церкви, У той церкви авось исцелюся". Он повел ее к сестриной церкви, И как были они уже близко, Вдруг из церкви услышали голос: "Не входи, молодая Павлиха, Здесь не будет тебе исцеленья". Как услышала то молодая Павлиха, Она молвила своему господину: "Господин ты мой! прошу тебя богом, Не веди меня к белому дому, А вяжи меня к хвостам твоих коней И пусти их по чистому полю". Своей любы послушался Павел, Привязал ее к хвостам своих коней И погнал их по чистому полю. Где попала капля ее крови, Выросло там тернье да крапива; Где осталось ее белое тело, На том месте озеро провалило. Ворон конь по озеру выплывает, За конем золоченая люлька, На той люльке сидит сокол-птица, Лежит в люльке маленький мальчик; Рука матери у него под горлом, В той руке теткин нож золоченый.