Жан Расин - Британик

Все объясни ему в прямой, сердечной речи.

Должно быть, здесь тебя он держит до сих пор,

Чтоб неспеша вести спокойный разговор.

Но, как бы ни было, совет дерзну подать я:

Обиды позабудь, открой ему объятья,

Пусть гневные слова не льются через край.

Оправдывай себя, его не обвиняй.

Я знаю, он - твой сын, во всем - твое творенье,

Но лишь его приказ и благоусмотренье

Двор примет, как закон. Он - цезарь наш и твой,

Пусть даже власть дана ему твоей рукой.

С тобою он суров - вокруг тебя пустыня;

Он нежен, милостив - и ты для всех святыня:

Они тебе кадят, но думают о нем.

А вот и цезарь.

Агриппина

Нас оставь теперь вдвоем.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Нерон, Агриппина.

Агриппина

(садится)

Поближе сядь, Нерон. Все говорят, что надо

Мне оправдать себя. Вот только в чем? Я рада

Развить перед тобой моих злодейств клубок,

Чтоб с основанием меня судить ты мог.

Да, император ты. Но нет числа препонам,

Стоявшим некогда между тобой и троном.

Мой род, моих отцов и чтил, и помнил Рим

Что из того, Нерон? Ты не наследник им.

Но мать Британика нашла конец кровавый.

На ложе брачное властителя державы

Рвались красавицы любой ценой взойти

И к сердцу Клавдия старались путь найти

Через былых рабов. Я тоже домогалась,

Чтоб сыну моему в грядущем власть досталась.

Гордыню растоптав - сильна гордыня в нас!

К Палласу я пошла, и мне помог Паллас.

Мы с Клавдием в родстве, он дядя мне по крови:

Я ластилась к нему, точила яд любови

В спокойную приязнь, но медлил, медлил он,

Кровосмесительным союзом устрашен.

Подкупленный сенат смягчил закон старинный64

И Клавдия привел на ложе Агриппины.

Колени преклонил передо мной весь Рим,

Но был тот выигрыш моим, а не твоим.

Готовя трон тебе, я рук не покладала,

И вот Октавия твоей женою стала.

Силан ее любил. Он смерть к себе призвал

На свадебный твой пир кровавый отблеск пал.

Путь к цели я прошла всего наполовину:

Кто зятя предпочтет единственному сыну?

Паллас и тут помог: улещивал, молил,

И Клавдий наконец тебя усыновил,

И ты - хвала богам! - стал с этих пор Нероном

И, волей цезаря, наследником законным.

Припомнив прошлое, все поняли тогда

Заветный замысел, что зрел во мне года.

Судьбу Британика немедля угадали

Друзья его отца и гневались, роптали,

Но я посулами закрыла рот одним,

А тем, кто был строптив, пришлось покинуть Рим:

Пеняла Клавдию на них и ночь, и день я,

И удалил он всех, кто, преисполнен рвенья,

Свой жребий навсегда с Британиком связав,

Мог на защиту встать его законных прав.

Но мало этого: к нему мои клевреты

В доверие вошли, он слушал их советы;

Тебе ж в наставники, напротив, я дала

Людей, которых Рим хвалил за их дела.

Пронырство льстивое меня не обольщало,

Из ссылки, из когорт я лучших возвращала,

И Бурр с Сенекою, что, не жалея сил,

Чернят меня... Но Рим высоко их ценил

Под именем твоим я всех благотворила,

Богатства Клавдия в ту пору рассорила,

Подаркам, празднествам я потеряла счет,

Но были куплены и войско, и народ.

Они Германика к тому же не забыли

И моего отца в тебе, Нерон, любили.

Дни Клавдия меж тем шли быстро под уклон,

Смерть близилась, и тут прозрел внезапно он,

И понял наконец, что сына обездолил,

Наследия лишил и трон отнять позволил,

И стал взывать к друзьям, но предали друзья:

Любимцев, стражу, двор - всех подкупила я.

Он звал Британика в тревоге запоздалой,

Но ложе смертное от всех я ограждала

В заботе будто бы великой... Он угас,

Но не был сын к отцу допущен в этот час.

Шла обо мне молва, позорила, корила.

Смерть императора от города я скрыла,

Казалось, все идет, как прежде, и пока

Нерону присягнуть Бурр призывал войска

И я тебя тайком вела к подножью трона,

Обманутый народ молился умиленно

О здравии того, кто был остылый прах,

И жертвенная кровь лилась на алтарях. {65}

Когда же наконец все войско присягнуло

И после стольких бурь спокойно я вздохнула,

Двойною вестью Рим был сразу оглушен:

Нет больше Клавдия, а цезарь ты, Нерон.

Вот преступления, в которых виновата.

Других за мною нет. И вот твоя отплата!

Сперва ты нежен был, вкушая сладкий плод

Моих бессонных дум, усилий и забот;

Полгода не прошло - и где же благодарность?

Ты отстранил меня. Кругом - одна коварность.

Твои наставники, признательность презрев,

Усиливают рознь и распаляют гнев,