Жюль Ренар - Дневник (1887-1910)

- Сегодня я беден. Деньги у меня будут завтра.

Крепко зажимает в ладони монету в сто су, которую ему дал Ванье, говорит, как послушный ребенок:

- Я образумлюсь, буду работать. Моя женушка придет меня поцеловать. Пусть я сижу в дерьме, лишь бы она могла есть омаров.

Что-то лопочущий, отвратительный, цепляющийся за что попало. С болезненным видом пристукивает ногой, желая убедиться, что стоит на ногах, обожает Ванье.

- Зря меня натравили на него. На мне он много не зарабатывает.

Когда Ванье отходит, показывает ему вслед кулак:

- Издатель чертов! Я для Ванье дойная корова!

Страшная нищета. Я заказываю себе хинную настойку, он говорит:

- Кто пьет хинную, тому хана.

И хрипло скрежещет, словно гиена захохотала.

И вдруг целая речь по поводу: "Родриго, хватит ли тебе отваги", а также "Финикии, не забудь великолепье этой ночи".

13 октября. Я не пишу стихов, потому что так люблю короткие фразы, что любой стих кажется мне чересчур длинным.

20 октября. Мои представления о сельских священниках. Добренькие старички!.. Но ведь они же глупы, как сутана, из которой вытряхнули попа.

21 октября. Он никогда не слыхал пенья птиц. И не стыдился в этом признаваться.

24 октября. Какое глупое заблуждение - пытаться быть единственным верным другом.

26 октября. По-настоящему знаменит тот писатель, которого знают и никогда его не читали. "Фанфары славы" прогремели нам лишь его имя.

* О нем скажут, что он был первым среди маленьких писателей.

28 октября. Морис Баррес, узнав, что Леон Блуа готовит о нем разносную статью, которая может ему сильно повредить в провинции, пришел к Швобу спросить, не знает ли он Блуа в лицо.

- Видите ли, - сказал он, - я найму людей, заплачу им, чтобы они избили Блуа до появления статьи.

24 ноября. Молнии, похожие на след невидимого когтя.

2 декабря. Жестокое теперь в такой моде, что стало приторным.

12 декабря. Вы невинно забавляетесь, пытаясь угадать, что останется от них через сто лет. Но, голубчик, что от вас-то уже сейчас осталось?

14 декабря. - Золя, - говорит Клодель, - пишет не фразами, а страницами.

31 декабря. Зеленые зимние луны.

1893

5 января. Особенно характерны были жесты. Он доставал слова прямо изо рта и, вынимая их, мгновение медлил, так что они сверкали между пальцев, точно перстни.

16 января. Он принимал только критиков и каждому говорил: "Вы один меня понимаете".

* - А как здоровье мадам?

- Спасибо, хорошо... Ох, да что я такое говорю! Она умерла.

* Глядя на его бороду, можно было представить себе, какой бы он был уродливый без бороды.

22 января. Берегись улыбаться, когда торговец бумагой, с которым ты имеешь дело, рискнет сострить насчет поэзии.

* Очень известный в прошлом году писатель.

* Журналисты. Знаете, те самые господа, которые пишут, чтобы получить бесплатный проезд по железной дороге.

* Он был счастлив, и всякий раз, когда блаженно вздыхал, край стола и его живот приходили в соприкосновение.

* Боль уснула и храпит.

* Удивительный портрет: кажется, что он никогда не заговорит.

* Рассеянный человек. Он заметил, что охвачен пламенем, только тогда, когда закричал от страшной боли.

* Один говорит:

- Я продаю себя, значит, у меня есть талант.

* Другой:

- Я не продаю себя, значит, у меня есть талант. 24 января. Писать о своем друге, - значит рассориться с ним навеки.

* Он приготовился было сказать: "Я пришел к вам от имени господина такого-то", - но увидел такую хмурую физиономию, что, так и не сев на стул, надел шляпу и, повернувшись к хозяину спиной, бросил: "Ухожу от имени господина такого-то".

* Убийца вымыл руки и стал пускать мыльные пузыри.

* Всю свою жизнь он просидел на приставном стуле.

* Мир мне испортил зрение, и я становлюсь слепым. 1 февраля. Хотя у него уже есть ученики, нельзя называть Жюля Ренара "дорогим мэтром". Он слишком молод. Он родился 22 февраля 1864 года, учился в разных лицеях и даже успел забыть в каких. Его планы? У него их нет. Он оппортунист в литературе. Его методы работы? Каждое утро он садится за стол и ждет, чтобы оно пришло. Он уверяет, что оно всегда приходит.

Одни говорят: "Он черствый человек", другие: "Он чувствительный человек, но старается казаться жестоким", третьи: "Я его знаю - он добряк", или: "Ах какой он негодяй! Я не думал, что он такой!"

Жизнь забавляет его по утрам, надоедает по вечерам.

Какой-то господин, мой "горячий поклонник", спрашивает у меня, не я ли написал "Пугало". Я удивлен.

- Да, да, - говорит он. - Там бедняк сначала крадет у пугала одежду, а потом, охваченный угрызениями совести, одевает его в свое платье.