Жюль Ренар: Нравы четы Филипп

- Были.

- Куда же они делись?

- Не знаю. А потом луга не были огорожены, как сейчас, волы могли убежать. Сторож не только стерег волов, он также должен был смотреть, как они пасутся. Если вол устал от работы, он плохо ест. Повалится в траву и спит. Тогда сторож слезает с своего возка и кнутом подымает вола. Вол встает и снова берется за еду. Иногда после жаркого дня сторож так и ходил всю ночь от вола к волу. Перед восходом солнца он запрягал волов в плуг.

- Он стерег волов, Филипп. Ну, а кто стерег его?

- Никто не стерег. Эта работа казалась нам не хуже всякой другой. Вот если вы сейчас предложите молодым, они откажутся. А если кто и согласится, так вместе того, чтобы спать на возке, пойдет бродить по соседним фермам, греть ноги у служанок.

- Но почему теперь ночью не стерегут волов?

- Потому что это не в моде.

- И крестьяне спят спокойно?

- Да.

- А волы?

- Они сами себя стерегут.

- И чувствуют себя не хуже?

- Да. По теперешней моде кто-нибудь просто выходит посмотреть на волов, которые пасутся на пастбище и нагуливают жир. В последние годы, когда я работал у фермеров Корнелей, это была моя обязанность. Каждое утро в четыре часа я ходил смотреть на волов. Ближние луга я обегал утром, перед первым завтраком, возвращался, наспех проглатывал свою порцию и спешил в другую сторону перед полдником. Я осматривал волов одного за другим, чтобы узнать, нет ли больных, и проверял, как они жиреют.

- Это трудное дело.

- Не труднее другого.

- Никогда с вами ничего не случалось?

- Волы меня знали. Только росы я боялся. Она пробирала меня насквозь. И хоть солнце светило и хоть сапоги на мне были, а никогда у меня ноги не бывали сухи раньше полдника. Так я и садился за стол.

- Хозяева вас кормили?

- Мадам Корнель пекла нам хлеб. Она подмешивала в него ячмень, бобы, вику, словом - всего.

- Кроме ржи?

- И ржи немного клала, только уж слишком много подбавляла лебеды. Утром, проснувшись, бывало, глаз не продерешь.

- А мясо она вам давала?

- Когда лошадь калечили чуть не до смерти, тогда ее убивали, и рабочие две недели подряд ели мясо. Они пожирали лошадь до последнего копыта.

- А вино вы пили?

- Никогда. Теперь вино пьют.

- Хорошее?

- Такое, что им можно собачьи лапы полоскать. Словом, лишь бы сказать, что вино пили.

- Значит, фермеры стали сейчас добрее?

- Нет, рабочие стали несговорчивей. Они теперь требуют.

- А вы не смели?

- Мы об этом и не думали.

- Вы зарабатывали пятнадцать су в день. Они получают втрое больше. Вы молотили цепом и веяли зерно вручную, а они молотят машинами и веют веялкой. Вы отдыхали только по большим праздникам. Может быть, потребности возрастают вместе с довольством. И, может быть, в конечном счете, Филипп, сейчас народ не счастливее, чем был прежде.

- Похоже на то, потому что молодые бросают деревню и идут в Париж: хотят сытно пожить. И если им повезет, они выбиваются в люди. А те, кто остается, должны работать день и ночь. Если они трезвые и работящие, они кое-как устроятся и сумеют прикопить на старость корочку хлеба.

- Не жирно!

- С голоду не умирают, - говорит Филипп.

- Умирают, да только медленнее. Не кажется ли вам, Филипп, что все зло в том, что у одних слишком много, а у других слишком мало?

- Нужно же, чтобы были богатые!

- Почему нужно, Филипп?

- Потому что так было всегда.

- А почему не ваш черед быть богатым? Ваш отец был бедняк. Вы бедны, ваши сыновья и внуки будут бедными. Почему?

- Потому что так уж устроено.

- Было бы по-другому, если бы вышел случай.

- Он не выходит.

- Вы можете протестовать против такой несправедливости.

- Показали бы они мне! - говорит Филипп.

- Как знать! Кричите громче, и богатые поделятся с вами.

- Они не дураки. На их месте...

- Ну, по крайней мере, они отдадут свои излишки.

- Если даешь человеку деньги, - говорит Филипп, - или что-нибудь другое, - кончается плохо. Я, например, бы пропал.

- Вы могли бы жить в богатстве, как и другие.

- Нет, нет.

- Почему же, Филипп, упрямец вы этакий? Ну, почему, почему?

- Потому что другие и мы - это две вещи разные.

Вот и вся его песенка: существуют две породы людей - бедные и богатые. Он не принадлежит к породе богачей. На что проще?.. Невозможно своротить его с этой мысли.

VII

С девяти часов деревня засыпает в тишине.

Не видать даже заблудившейся собаки.

На улице только одна луна. Она здесь ни к чему: льет свой белый свет, который сейчас никому не нужен, и зря теряет время, освещая пустынную улицу, закрытые ставни, какие-то предметы.