Герман Кант - Объяснимое чудо

— А кому же нужен телефон?

Я сообщил ему данные служащей загса, не сообщив, однако, всей связанной с ней истории, ибо Ведающий Туз ясно дал понять, что историй никаких слышать не желает. Истории — это осложненные жизненные ситуации, а Туз предпочитал кратчайшие пути. Он снял трубку с одного из личных аппаратов на столе, нажал кнопку и стал ждать, и, пока ждал, он вновь втянул носом аромат, который исходил от моих булочек и наполнял его кабинет, и на какое-то мгновение вся служебная броня слетела с него.

Но когда его соединили, он вновь заковался в эту броню. Он прочел адрес служащей загса в телефон и присовокупил:

— Срочно.

Положив трубку, он сказал:

— Проследите, чтобы эта женщина сегодня вечером была дома, и обеспечьте, чтоб с завтрашнего дня мои булочки висели на гвозде. Ассортимент тот же, что у вас.

Он стянул льняной мешочек с моих булочек и стал их любовно разглядывать.

— Вы позволите? — спросил он и взял одну из поджаристых, он обнюхал ее, взвесил на руке, долго разглядывал ее, то удаляя, то приближая к глазам, казалось, даже вслушивался, что у нее там внутри, и в конце концов впился в нее зубами. И словно только теперь уразумев, какую выгодную сделку он заключил, он кивнул и, жуя, промычал. — Прекрасно, мы их берем, я пошлю шофера.

После чего, целиком отдавшись моим булочкам, он проглотил одну за другой все шесть, а у меня было время проанализировать наше дельце. Служащая получила телефон, молодые люди — пятницу для свадьбы, кузен — билет на бал, булочник — китайскую усладу, а человек, у меня на глазах пожирающий мои булочки, будет отныне и во веки веков получать булочки. Мои булочки.

Мои булочки? Но как же так, минуточку, а куда же делся я? Если загсовая тетка может звонить по телефону, что могу я? Если молодым людям будет вот-вот официально разрешено соитие, то что от этого мне? Если мой кузен получил доступ в высшее зоопарковое общество, что достанется при этом мне? Если душегуб булочник по вечерам будет весело настроен, что даст это мне утром?

Все вышесказанное лишило меня каких-либо перспектив получать булочки на третьем гвозде. Все эти сделки выперли из сделки меня. Где-то в этом дельце я затерялся, и этого я не понимал. И этого я не принимал. И ничего не мог поделать. Я мог только вернуться назад в очередь к булочнику, если все завязанные мною связи я обращу в связи действенные. В самом конце цепи я украдкой подсуну на прилавок некую книгу и шепну, чтобы булочник и дальше, даже видя меня в очереди, продолжал вешать мешочек с булочками на третий гвоздь, после чего моя жизнь войдет в обычную колею. Другого мне ничего не остается. Немыслимо рассказать булочнику о моих сделках и надеяться, что это подвигнет его вбить еще один гвоздь в балку. Я знал, что скажет он мне, выслушав мою историю.

«Да, да, господин Фарсман, — скажет он, — так оно бывает, если тебе нечего предложить. Жестокий мир, но ни вы, ни я его не создавали. Вот пусть каждый и крутится». И Ведающий Туз, на моих глазах как раз пожирающий мою последнюю булочку, вряд ли выскажется иначе, если он вообще станет меня слушать. Скорее всего, он скажет: «Вы позволите?» — и, развернувшись, наподдаст мне под зад. Так думал я и уже с яростью смотрел, как Ведающий Туз слизывает последние крошки моей последней булочки с уголков губ. Но ярость обратилась в язвительность, когда Туз сделал попытку закончить нашу встречу. Он поднялся, и глаза его были устремлены на дверь.

Тут я сказал:

— Не посылайте, пожалуйста, шофера. Булочник Швинт человек странный. И очень гордится женой. Вам следует самому снимать булочки с гвоздя, а если вы иной раз заглянете в лавку и отпустите фрау Швинт милый комплимент, это и вовсе будет булочнику по душе. Раз-другой в неделю шуточка на ушко — посмотрите, как возрадуется булочник!

Ведающий Туз, кажется, не привык, чтобы ему что-то советовали, а что любезности из его уст дамы выслушивали благосклонно, ему было не в диковинку. Он поднялся, вложил в мой мешочек несколько монет и подал его мне, при этом взгляд его выражал категорическое распоряжение. После чего он подтолкнул меня в сторону двери, не забыв сказать:

— Вы позволите?

С тех пор я опять стою в очереди у булочника Швинта, но ограничиваю свои покупки двумя булочками, и от времени до времени половинкой хлеба, а чуть глуховатую фрау Лёрке положительно сводит с ума, что я не рассказываю ей, отчего все так изменилось.

Господин Швинт все еще владеет своей пекарней, а Ведающий Туз, вылезая из служебной машины, точно сходит с высокого коня, дабы прошествовать сквозь ворота во двор булочника.