Герман Кант - Объяснимое чудо

Кто знает, как она меня поняла. Она и впрямь плохо слышала. Например, она считала, что я бухгалтер книготорга, а я, в ответ на один из ее бесчисленных вопросов, сказал, что я бухгалтер и книголюб. На первый взгляд как будто не так уж важно, но позже выяснилось, что очень даже важно.

Пока фрау Лёрке плотоядно выспрашивала меня о моих бухгалтершах, это было неважно, а в первую же субботу вся эта путаница пришлась мне очень кстати. Я, не подумав, заказал все те же три пары булочек, и тут весьма кстати оказалось, что книжные магазины работают и по субботам, а другие учреждения, напротив, не работают.

Если ты бухгалтер и живешь на бухгалтерскую зарплату, так две иллюзорные невесты становятся довольно накладными. Лишние булочки и так обременили мой бюджет, но не мог же я покупать себе пирожные, как посоветовала мне фрау Лёрке, не обеспечив обеих моих подруг эклерами и слойками.

Избыточные булочки, которые я приобретал только потому, что спина булочника выдала его подозрения, не только в финансовом смысле вывели меня из равновесия: у меня никакой охоты не было толочь несъеденные булочки и получать панировочные сухари, тем более что я не знал, на что мне вся эта куча сухарей, а бросать в пасть мусоропровода оставшиеся лишние пирожные совесть не позволяла. Оттого-то я и стал захватывать изумительные булочки и не столь изумительные пирожные в мою бухгалтерию, а тут запутался еще больше: теперь у нас все захотели таких чудесных булочек, и мне пришлось выпутываться и выдумывать, что у булочника Швинта до сих пор ограниченный контингент покупателей. Но пирожных скоро никто, кроме прожорливой фрейлейн Вейгель, есть не хотел, и тотчас о нас с фрейлейн Вейгель начали судачить.

С чисто бухгалтерской точки зрения моя затея была нерентабельна: пять раз в неделю подъем на полчаса раньше, десять-двенадцать марок в месяц лишних за ненужные мне булочные и кондитерские изделия, утомительный интерес фрау Лёрке к моей двойной любовной истории, благодарность фрейлейн Вейгель и колкости сослуживцев и, наконец, усилия, которые все-таки требовались, дабы общение с фрау Швинт ограничилось удовольствием от хрустящих булочек, что в свою очередь требовалось возможно яснее дать понять опасному булочнику соответствующим поведением, — все это из-за двух булочек было явно неразумно с математической точки зрения.

Только математика мало что значила, когда я впивался зубами в булочки Швинта. Это были такие булочки, что всякие расчеты отпадали. Это была сама жизнь.

Звучит, может, утрированно, но я воспринимал их именно так. Или точнее говоря: я мог их так воспринимать, когда все-таки подсчитал и вычислил, что стоимость одной булочки, действительно мной съедаемой, превышает семьдесят пфеннигов, не учитывая подъема спозаранку и мук совести. Бухгалтер во мне воспринял этот факт как чистое безрассудство, и оттого каждое утро, впиваясь зубами в мой сверхдорогой завтрак, я представлялся сам себе этаким разудалым молодцем. В таком настроении я приходил на работу, и в конце концов сослуживцы стали говорить, что развод повлиял на меня благотворно.

Я, правда, знал, что это не так, но не возражал и не сопротивлялся, когда ощутил, что язык у меня стал бойчее и руки-ноги стали двигаться свободнее.

Разумеется, считать булочки самой жизнью — преувеличение, но, бесспорно, жизнь вновь привлекла мое внимание, когда в то утро после переезда я встал в очередь перед лавкой Швинта. А когда я как-то другим утром впервые вступил в разговор с булочником, я уже не робел, я был разве что ему благодарен. И меня ничуть не удивило, что фрау Лёрке сообщила этому человеку обо мне все известные ей сведения. В конце-то концов, она и меня снабдила всеми сведениями о нем, включая данные из списка лиц, имеющих судимость.

А что мы с булочником оказались в лавке одни, объясняется гриппом, который удерживал меня до двенадцати в постели, до того часа, когда, как знали постоянные покупатели, ни булочек, ни даже хлебцы купить было уже нельзя; фрау Швинт хлопотала в это время на кухне, к немногочисленным покупателям выходил ее муж.

Он спросил:

— А что, сегодня в книготорге выходной?

Мне понадобилась секунда-другая, дабы расшифровать эту фразу, но когда я уразумел, какой смысл она в себе несет, я понял, что фрау Лёрке пересказала булочнику все касательно меня, включая свою ослышку.

— Только у меня, — ответил я. — Легкий грипп.

— Н-да, видите, — сказал он, — я себе этого позволить не могу.