Леонид Иванов - Глубокая борозда

Обухов встал. Полные губы его шевелились. Он, видно, подыскивал какие-то сильные слова, но, взглянув на Павлова, тяжело опустился в кресло.

— Видал как! — выдохнул он. — Директора по рукам и ногам связали, никакого доверия…

Но Павлову вспомнилось другое. Вот когда Обухов был секретарем райкома, то без его ведома действительно никто шагу не мог сделать самостоятельно. Только он определял, с какого числа начать полевые работы, сев или уборку. А теперь заговорил по-другому…

— А ведь Михайлов-то прав! — поднялся Павлов.

Неожиданно позвонили из Дронкина — разыскивали Павлова. Ларионов сообщал, что в область прибыл Ласточкин и что к четырем часам дня они будут на полях совхоза «Борец».

Павлов быстро отыскал гостей на полях «Борца».

Две «Волги» пристроились под сенью лесной защитной полосы, а пассажиры стояли у края пшеничного поля.

Ласточкин крепко пожал руку Павлову.

— Вот удивляемся, — начал он, — почему при общей беде с урожаем здесь выросла хорошая пшеница? В чем тут секрет? Расскажите! — обратился он к невысокому коренастому человеку с непокрытой, гладко выбритой и коричневой от загара головой.

Это Сергей Петрович Воронов — директор совхоза «Борец». Как-то Несгибаемый называл его своим учителем.

— У нас агроном очень опытный… Василий Васильевич Климов, — начал Сергей Петрович. — Поля наши он хорошо изучил и в агротехнике редко ошибается. У нас урожаи всегда приличные…

— Нет-нет… Вы про эту вот пшеницу расскажите. И у вас мы только что видели — по десяти центнеров намолачивают. А здесь сколько будет?

— Здесь? — переспросил Сергей Петрович. — Здесь агроном определил больше двадцати.

— Вот видите! В чем же секрет? Почему не везде так?

Сергей Петрович опять стал ссылаться на высокую агротехнику, на опытность агронома.

— А вообще-то это паровое поле, — как-то неуверенно произнес он. — Это поле недавно еще принадлежало колхозу. Агроном составил план оздоровления прирезанных земель, и участки, пораженные сорняками, решили пропустить через паровую обработку.

Ласточкин внимательно слушал директора, разминая на ладони крупный пшеничный колос. Размяв его, сдул с ладони мякину, пересчитал зерна. Повернувшись к Ларионову, спросил:

— Еще в каких хозяйствах есть такие хлеба?

— Таких не очень много, — заспешил Ларионов, поглядывая на Павлова. — В Иртышском совхозе есть хорошие, там придерживаются этой… мальцевской системы обработки.

— А у вас есть еще такие хлеба? — обратился Ласточкин к директору.

— Есть… у нас на прирезках четыре севооборота — по числу новых отделений, и на каждом по одному такому полю… Нынче, знаете, сильная засуха, и пары показали себя особенно удачно, — продолжал Сергей Петрович.

— Покажите нам и остальные поля, — попросил Ласточкин и зашагал к машине.

Ехать до первого такого поля пришлось недолго.

Пшеница здесь была, пожалуй, получше, чем там, у лесной полосы. Побуревшие стебли склонились под тяжестью крупных, туго набитых колосьев, а местами чуть полегли, однако не дали колосьям коснуться земли: они по-братски поддерживали друг друга.

— Вот это пшеница! — воскликнул Ласточкин. — А вы толкуете: засуха, засуха… Да если бы в засуху такие хлеба росли, тогда всеми силами надо было добиваться засушливого лета!

В стороне послышался грохот. Все оглянулись. К ним приближались два трактора с жатками на прицепе. Тут же их обогнал «Москвич». Павлов узнал его: климовский. А Сергей Петрович обрадованно воскликнул:

— Наш агроном! Он агрегаты на это поле переводит.

Климов неторопливо вышел из машины, а оказавшись на земле, заметно заспешил. Подойдя ближе, взглянул на свои руки и, чуть поклонившись, поздоровался.

Ласточкин первым подал руку Климову, назвал себя. Все окружили Климова.

Ласточкин начал задавать Климову вопросы, и тот обстоятельно отвечал на них. Разговор пошел о более надежной агротехнике для этой зоны, о борьбе с сорняками, о лучших сортах пшеницы. Говорили и о сроках сева. И под конец — о парах. Климов был решителен. Он сказал:

— Пока нет достаточного количества гербицидов, от сорной растительности можно избавиться только при помощи паровой обработки. Главное, чтобы земля была свободна от сорняков. На чистом поле все культуры при прочих равных условиях родят в полтора-два раза лучше, чем на засоренном. Но ведь в некоторых колхозах земель, чистых от сорняков, почти нет.

— Так ли? — взглянул Ласточкин на Ларионова.