Леонид Иванов - Глубокая борозда

Это обстоятельство убедительно показывало, что значит запущенная земля.

Несгибаемый предложил созвать к Климову агрономов из всей зоны управления, чтобы тот подробно рассказал о своем опыте ведения полевого хозяйства.

— Особенно важно рассказать, как вы приводили в чувство прирезки двух колхозов, — наставлял он. — Во всех деталях, с первой же весны. И затем — о книге истории полей.

— Это нетрудно, — охотно согласился Климов.

— Значит, договорились. В четверг — на десять утра!

Когда въезжали в районный центр, Несгибаемый повернулся к Павлову:

— Скоро начнет выходить межрайонная газета, мы опубликуем в ней историю некоторых полей, как она изложена в книге Климова, со всеми подробностями. Ее, уверен, будут читать, как хороший роман!

Ночью Михаил Андреевич снова вспомнил о семье Климовых:

— Вот хороший образец современной культурной семьи. Я чуть со стыда не сгорел, когда Вера Васильевна начала экзаменовать по художественной литературе. Хорошо еще, насчет театра вопросов не задавала… Да, отстаем… Ох, как надо подтягиваться нашему брату!

Подумав о чем-то, продолжал:

— А Василий Васильевич — вполне современный агроном. Он же в курсе всех важнейших открытий в агрономической науке, внимательно следит за достижениями практики. Да… агроному надо много читать. Много! А Василий Васильевич и сам пишет. Я помню его выступления в газетах. Его книга истории полей — это же и научный труд, и литературный. Да, да! Литературный труд! В том смысле, что создается эта книга вдохновенно, с большой любовью, пишется сердцем.

— Согласен с тобой, Михаил Андреевич, — проговорил Павлов.

— А вот наш брат мало читает. Правильно, что надо больше ездить, заниматься организаторской работой. Но это с одной стороны. А с другой… Если взглянуть на нашу миссию с другой стороны?

Если нам не следить за литературой, не знать всех новинок производства, то ведь скоро можно отстать от жизни… Такие, как Василий Васильевич, перестанут нас слушать. Не только слушать, здороваться с нами не будут. Надо выкраивать время на чтение. Надо как-то упорядочить трудовой день наших организаторов, да и нас самих, чтобы часа два в день выделялось на чтение.

И, уже лежа в постели, закончил:

— Сразу после посевной постараемся узаконить эти два часа. Иначе, как говорит Климов, нельзя.

И эта весна повела себя так, как и все рано наступавшие весны в Сибири. После очень теплых дней в конце апреля сразу вдруг похолодало, в воздухе замелькали белые мушки. Пришел отзимок…

А вскоре после майских праздников Ларионов позвонил Павлову на квартиру, сообщил, что из Москвы прибыла группа товарищей во главе с весьма ответственным работником Ласточкиным. И первый вопрос его: почему не развернут массовый сев?

— Сейчас никак нельзя, — горячо заговорил Павлов. — Только что началось потепление, сорняки вот-вот пойдут…

— Это ты, Андрей Михайлович, доложи им. А мне, сам знаешь… С моими инженерными знаниями… На десять утра приглашены ученые, некоторые руководящие товарищи.

В кабинете Ларионова собралось человек с полсотни.

Ларионов начал с сообщения о том, что по темпам сева их область отстала от соседей и это обстоятельство вызывает беспокойство. Он попросил высказать предложения по усилению работ на севе, чтобы «наверстать упущенное».

Последние слова неприятно резанули Павлова. Он-то убежден, что никакого отставания не допущено. Так он и сказал, выступив первым:

— Мне непонятно, о каком отставании идет разговор, — начал он. — Считаю своим долгом заявить, что именно сейчас нельзя развертывать массовый сев яровой пшеницы. Именно сейчас самое неподходящее время.

Когда Павлов говорил, он все время посматривал на руководителя бригады — серьезного на вид человека в больших очках. Сидел он рядом с Ларионовым и время от времени делал пометки на листке бумаги.

Павлов закончил призывом не мешать агрономам самим решать, когда, на каком поле сеять. Ласточкин сразу же к нему с вопросом:

— Значит, вы, товарищ Павлов, считаете, что в соседних областях работают плохие агрономы, а в вашей квалифицированные, дельные и только они знают, когда что делать, а в соседних областях не знают? Так, что ли?

— Я говорю о своей области, — спокойно возразил Павлов. — В других областях, возможно, иные условия.

Москвич поднялся.

— Вы, товарищи, не забыли, что сегодня уже седьмое мая, а у вас три процента яровой пшеницы посеяно? В соседней области около сорока процентов посеяно, в Оренбургской — больше половины.