Уильям Сароян - Время твоей жизни

Элси: (тихо, грустно, мягко, с огромным сочувствием) Я знаю, вы любите меня и я люблю вас, но неужели вы не видите, что любовь невозможна в этом мире?

Дадли: Может и возможна, Эсли.

Эсли: Любовь хороша для птичек. Им есть на чем улететь, когда приходит пора лететь. Для тигров в джунглях, потому что им неизвестен их конец. Но нам он известен. Каждую ночь я сижу над бедными, умирающими людьми. Я слышу, как они дышат, плачут, говорят во сне. Плачут о воздухе и воде, и любви, о матери и полях, и лучах солнца. Нам никогда не узнать любви или красоты. А стоило бы.

Дадли: (глубоко тронут ее словами) Элси, я люблю вас.

Эсли: Вы хотите жить. Я тоже хочу жить, но где? Где мы можем спрятаться от этогого несчастного мира?

Дадли: Элси, мы найдем местечко.

Элси: (улыбается ему) Ладно. Попробуем еще раз. Пойдем еще раз в дешевый отель и станем мечтать, что мир прекрасен и что в жизни много любви и красоты. Но разве утром мы не вспомним про долги и обязанности, и о том, сколько стоит всякая ерунда?

Дадли: (со слепой уверенностью) Конечно не вспомним, Элси.

Элси: Хорошо, Дадли. Конечно. Пойдемте. Настала пора для еще одной проклятой войны. Давайте поторопимся, пока они не нарядили вас в форму, не поставили в шеренгу, и не вручили в руки ружье, чтобы убивать или быть убитым.

(Элси мягко смотрит на него и берет его за руку. Дадли застенчиво обнимает ее, словно боиться причинить ей боль. Он уходят, словно пара молодых животных. Момент тишины. Одна из проституток разражается хохотом.)

Красотка: Ник, ну и заведеньице у тебя!

Ник: Ну, оно не "не от мира сего". Это городская улица и люди приходят и уходят. Приходят с тем, что у них есть и говорят то, что должны сказать.

Вторая проститутка: Вот такие шлюхи, как эта дамочка и портят нам всю игру.

Ник: (вспоминает) Кстати, звонил Финеган.

Красотка: Эта овца среди молодцов?

Вторая проститутка: Какого черта ему понадобилось?

Ник: Лучше вам денек-другой отсидеться в кино.

Красотка: Так там сейчас все фильмы поганые. (С издевкой.) Все про любовь.

Ник: Поганые или непоганые, но копы будут вас искать, поэтому сюда лучше не приходите и сидите тихо.

Красотка: Я всегда питала слабость к мужчинам в форме, с бляхой, дубинкой и пистолетом.

(В бар заходит Крапп. Девушки ставят на стойку свои стаканы.)

Ник: Окей, идите.

(Девушки уходят и сталкиваются с Краппом.)

Вторая проститутка: Мы как раз уходим.

Красотка: Мы - бывшие модели Магнина. (Они уходят.)

Крапп: (около стойки) Как будто одной забастовки нам недостаточно, теперь мы должны еще за девчонками охотиться. Не знаю я. Видит Бог, хотел бы я сейчас быть на бульваре Сансет и провожать детей из школы домой. Мое место там. Я не люблю неприятностей. Дай мне пива.

(Ник ставит перед ним пиво. Он делает несколько глотков.)

Крапп: Вот в эту минуту, МакКарти - мой лучший друг, сидит с шестидесятью забастовщиками. Они хотят помешать штрейкбрекерам разгрузить сегодня вечером Мери Лакенбак. Какого черта МакКарти вообще стал грузчиком, а не каким-нибудь профессором, не пойму я?

Ник: Ковбои и индейцы, копы и воры, грузчики и штрейкбрекеры.

Крапп: Все эти парни хотят быть счастливыми, хотят зарабатывать на жизнь, содержать семью, ростить детей, спокойно спать. Ходить в кино, кататься на машине по воскресеньям. Все они - хорошие ребята и вдруг, откуда ни возьмись, приходит беда. Все, чего они хотят - это расплатиться с долгами, расслабиться около радио, и послушать Эймоса и Энди. Какого черта надо вечно воду мутить? Я думаю обо всем об этом, Ник, и знаешь, что я думаю?

Ник: Нет. Что?

Крапп: Я думаю, мы все ненормальные. Я понял это, когда шел к двадцать седьмой пристани. Меня вдруг словно по башке ударили. Такого со мной никогда не бывало. Вот мы живем в этом чудесном мире, где там много чудесных вещей вот мы - все мы - и только погляди на нас. Только погляди на нас. Мы ненормальные. Мы идиоты. У нас есть все, но мы вечно недовольны и бесимся.

Ник: Конечно, мы ненормальные. Но все равно, приходится жить вместе.

(Он жестом показывает на посетителей бара.)

Крапп: Нет никакой надежды. Наверное офицеру полиции не полагается так думать, но ей Богу, правильно это или неправильно, а такие уж у меня чувства. Почему мы такие паршивые? Это же хороший мир. Ведь как славно: встать утром и пойти погулять, и услышать запах деревьев, и увидеть детей по дороге в школу, и облака в небе. Это же так здорово, вообще, уметь двигаться и насвистывать песенку, если охота, или попробовать спеть ее. У нас же такой славный мир. Так почему они вечно воду мутят?