Айвен Саутолл - Джош

- Пара-тройка синяков. Ничего серьезного. Ты крепче, чем кажешься.

- Я могу выдержать трепку, если необходимо, сэр.

- А эта ссадина у тебя откуда?

- Это я вчера упал.

- Дрался?

- Нет, сэр. У меня нет привычки драться.

- По тому, как ты сейчас задирался, я бы подумал, что есть. Удивительно. Билла винить не в чем. Тебе придется перед ним извиниться.

Тети Клары здесь нет, и Бетси нет, одни только взрослые незнакомые люди, и Билл, и его мать. Билл как будто смущен, а у его матери такой страдающий вид, словно ее сына застигли за святотатством. Она держит его за локоть и что-то сердито шепчет на ухо, губы ее выговаривают волшебное слово: "Плаумен". Джошу вдруг все это опротивело, осточертело, и он, ковыляя, переходит улицу, придерживая падающие штаны. Ребра у него саднят, и в бока впиваются булавки. Его настигают шаги, твердая рука ложится на плечо.

- Куда это ты?

Джош пробует вырваться, но у симпатичного мистера Коттона рука большая и сильная.

- К тете, мистер Коттон. Больше мне вроде бы некуда.

- Хочешь ее расстроить?

- Я никого не хочу расстраивать, но, по-моему, у меня нет другого выхода. Будьте добры, отпустите меня, сэр.

Миссис О'Коннор тоже загородила ему дорогу.

- Не уходи, Джош. А крикет-то как же?

- А что крикет?

- Но ведь ты должен играть.

-: Я не умею играть в крикет, миссис О'Коннор. И не хочу.

- Значит, ты хочешь им уступить?

- Не понимаю, о чем вы, миссис О'Коннор.

- Ну как не понимаешь, Джош? Вы говорите, донимал, мистер Коттон? Вот кого донимали, надо признаться, как это ни стыдно. Такое обращение, да еще с Плауменом!

Джош высвободил плечо и, закусив губы, решительно уходит от этого спора, открывает калитку, пятнадцать ступеней вниз, и он на пороге.

Тетя Клара ждет его. Так и есть, она все видела, у нее и сейчас на глазах слезы.

- Я не думала, что так получится, Джош. Я не этого от тебя хотела. Надо было действовать иначе.

- А как тут можно было действовать, если у тебя штаны падают?

- Ох, Джош...

- Ладно, тетя Клара. Что сделано, того не воротишь. Она впустила его в дом и плотно прикрыла дверь.

30

Джош сидит на краешке своей дурацкой кровати. Если люстра с висюльками обрушится сейчас, звеня, ему на голову, он не удивится. Ничуть. А что? Остальное-то все, что могло, ведь уже случилось. Свезут его тогда на кладбище, и все будут пировать на поминках, а на могильной плите выбьют такую надпись:

Здесь лежит Джош Плаумен

Неудачник

Он пытался толковать сомнения в пользу ближних, и вот

что из этого вышло

Белые брюки бесславно валяются посреди ковра - отброшенные ударом ноги и вдобавок еще затоптанные, - а он опять наедине с прадедушкой при всех регалиях, только разговоров они больше не ведут. Джош ничего не может сказать своему прадеду, слишком безучастное у того лицо. Строго говоря, Джош, проблемы такого рода не обсуждают со своими предками.

Так он и сидит, примостившись на самом краю кровати, и все тело у него болит, словно машиной перееханное. Сидит и потирает ссадины, и поглаживает ушибы, и медленно умирает от унижения. Уезжай домой, Джош. Сложи чемодан и беги. Правильно тебя мама предупреждала. Уезжай на попутных, иди пешком, ползи на четвереньках, только, бога ради, отправляйся прямо сейчас, даже если поезда не будет до утра.

Стучат в парадную дверь, точно в стену гробницы, звонок, наверно, прозвучал бы недостаточно похоронно. Опять какие-нибудь неприятности, Джош. Он второпях одевается, прикидывая попутно, не спрятаться ли под кровать или в шкаф или, может быть, выпрыгнуть в окно.

Заговорщицкие голоса в коридоре, приближаются, остановились за дверью. Мужские голоса. И женские. Кажется, что целое сборище. Рабочая депутация.

- Джош. С тобой хочет поговорить мистер Коттон.

- Мне нечего сказать ни мистеру Коттону и никому другому.

Тетя Клара плауменовским голосом:

- Открой дверь, пожалуйста. Запираться от людей - это ничему не поможет.

- А мне ничего и не надо.

- Мы с тобой не согласны. Отопри.

Он нехотя поворачивает ключ, словно делает шаг навстречу нацеленным на него ружьям, которые сейчас разразятся беглым огнем.

- Открыто!

- Этого недостаточно. Выйди в коридор.

- Ей-богу, тетя Клара, неужели мало было неприятностей?

- Неприятностей с избытком, но давай попробуем, может быть, еще удастся все уладить.

Джош осторожно выглядывает за дверь, ожидая увидеть полный коридор народу. А их всего двое. Он сразу же мысленно дает себе слово держаться спокойно и неколебимо. Больше у него ни перед кем не осталось никаких обязательств - только перед Джошем Плауменом. На тетю Клару он устремляет холодный, каменный взгляд, который обычно пускает в дело только во время самых острых внутрисемейных несогласий.