Айвен Саутолл - Джош

- Честные деньги, Джош, - это не зло, даже если ты и открыл для себя более важные вещи. Когда начинается крикетный матч?

Джош испуганно поднял глаза.

- Когда ты должен там быть? Ты ведь играешь, не так ли?

- Я не знаю.

- Ты же любишь крикет?

- Да, тетя Клара.

- Ну хорошо, завтра утром, как встанешь, сбегай через дорогу и справься у Билла. Знаешь, мне кажется, что ты такой же рассеянный, как твой прадедушка. За ним постоянно нужно было следить, не то, бывало, не оберешься неприятностей. Представляешь, он все свои дела тщательно записывал в дневник, а потом забывал в него заглянуть.

Джош ощущал на себе ее взгляд и испытывал неловкость.

- Он тоже был широк в кости, твой прадедушка. Но не грузный, грузным он только казался. Так не забудь про Балларат, Джош, в среду. Мы купим там тебе Библию, позавтракаем в городском саду, сходим в музей. В музее есть вещи, принадлежавшие прадедушке. Экспонаты, особенно интересные для Плауменов. Музей получил их от меня. Он был хорошим человеком, мой отец. Он верил в людей. Из-за этого он часто страдал, попадал в трудные положения, но все равно продолжал верить. Отмокая, Джош вытянулся в ванной. Наедине со своими мыслями.

Вторник

23

Джош опустился на одно колено возле канавы, которая вырыта вдоль Главной улицы. За канавой - бывший дом дяди Джефри, старый, заброшенный, пустой, на окнах - ставни. Почему в нем никто не поселился? Может, там привидения? Джош нервно теребит шнурок ботинка, делает вид, будто затягивает его, будто никак не может завязать.

Да, брат Джош, нелегкая штука - жизнь.

Утренняя улица уставилась на него во всю свою ширь - штакетные заборы, вывески магазинов, ранние пташки на крыльце у почты ждут девяти часов. Кому понадобилось на почту в девять часов утра? Мимо проехал мальчишка на велосипеде, загляделся на Джоша, велосипед виляет, едва не падает; девчонка провела корову на веревке, толстую, огромную, бедная глыба, идет колышется, надо бы погрузить ее на самосвал и доставить на ферму.

Джош все туже затягивает без надобности шнурок, того и гляди, нога треснет.

Тете-то Кларе хорошо. Она ведь не знает подоплеки.

- Сбегай к Биллу, Джош. Почему ты не хочешь? Только через улицу, минутное дело. Тебе надо было еще вчера к нему зайти.

Ей-богу, тетя Клара, эта жизнь на два фронта истерзала меня в клочья.

Дом О'Конноров, где живут Билл с Рексом, и Бетси тоже, туда от ворот до ворот шагов сто, не больше. Минута - и ты там. Была бы миля или лучше десять миль, можно тогда под этим предлогом отказаться. А то - рядом с домом дяди Джефри. Слишком близко. Вот досада!

Джош нарочно распускает шнурок, притворяется, что запутался, притворяется, что затягивает его снова притворяется, тянет, оттягивает неизбежное.

Нет, правда, Джош, какое нахальство!

Какая наглость - подойти и постучаться и, когда откроют дверь, сказать: "Здорово, Билл, я насчет крикетного матча. Ты куда меня думаешь поставить, Билл? А начало когда?"

Нет, нельзя ему явиться к Биллу с таким наглым разговором и нельзя вернуться к тете Кларе, не побывав у Билла. А может быть, иначе - сняв шапку, смиренно: "Вот какое дело, Билл, я понимаю, это нахальство с моей стороны, но меня тетя Клара прислала, она спрашивает насчет крикетного матча". То-то Билл разъярится. А потом еще надо будет идти обратно через улицу, объяснять тете Кларе как-нибудь помягче, чтобы не огорчилась: "У Билла уже полная команда. Я поздно обратился. Понимаете, тетя Клара, мне, конечно, жаль, но он ведь не видел, как я играю, и не мог пойти на такой риск. Я знаю, вам хотелось, чтобы я играл: Плаумен в команде и все такое, вам хотелось присутствовать и смотреть. Я тоже огорчился, но Билл прав. Интересы команды - прежде всего".

Вот незадача, ей-богу!

Джош выпрямился во весь рост. Если он еще хоть минуту продолжит эту игру со шнурком, вся улица решит, что он чокнутый.

За штакетником все так же виднеется дом дяди Джефри, соседний с ним дом О'Конноров, дорожка от калитки к крыльцу затаилась и ждет. Бедный дядя Джефри, упокой господь его душу, уже пятнадцать лет как на кладбище, умер, когда тебя еще не было, не пришлось тебе его повидать, Джош. И прадед в земле сырой уже четверть столетия. Из семи Плауменов уже выросли ромашки под соснами в конце Главной улицы. Непременно надо туда сходить. Нарвать ромашек, сделать букеты. А зачем откладывать? Сейчас и пойти, поклониться могилам предков. Еще в воскресенье надо было. Эх, Джош, Джош, ну кого ты обманываешь? Не увиливай, кончай с неприятным делом.