Джон Сэк - История роты М

Самый ценный совет М услышала от старшего сержанта.

- Доверять нельзя никому! Никому! Будь то мужчина, женщина или ребенок! - вопил этот сержант, которого звали Эдмайер. - Представим, что вы в Сайгоне, сидите там в баре. Входит малый в гражданском и кладет сверток под ваш стул. Встаньте и немедленно уходите. Или вы на улице делаете покупки. Какой-то малый бросает вам подарок - швырните его назад! Или у вашего отеля малый поставил тележку с мусором к улизнул. Не зевайте!

"Я жгу, потому что ненавижу. Я ненавижу Вьетнам. Ненавижу, потому что я здесь. Ненавижу каждый дом, каждое дерево, каждую кучу соломы. Когда я вижу это, я хочу все сжечь..."

У Эдмайера были еще слова, но не было дельных рекомендаций против неожиданных мин, неистребимых москитов, кобр или скорпионов.

- У них есть там такой маленький по имени "мистер две ноги", - говорил он М. - Если он укусит вас за палец, не ищите в кармане нож или бритву! Если он вас укусит все равно куда - быстро ложитесь. Потому, что вы уже мертвец!

- Я во Вьетнам не гожусь, - объявил Вильяме по окончании лекции Эдмайера. - Я трус.

- Все мы трусы, - сказал другой солдат.

- Допустим, так, - сказал опять Вильямс, - но вот представьте. Нужно, чтобы нас не было слышно. А если я увижу удава, стоящего на пузе, да я сразу же заору...

В 4.30 утра, когда Вильямс сошел с самопета, удавов не было. Демиржин был даже разочарован, что трава была зеленой, а пространство эвклидово.

Кто-то сказал:

- А вон Большая Медведица!

Демиржину хотелось чего-то другого: Южного Креста или кометы Галлея, например, ради чего стоило бы пересекать половину меридианов.

Кровообращение во Вьетнаме не прекратилось. Сила притяжения действовала. Если вещи роняли, то они падали. И называйте это здравым смыслом или слабым воображением, ваше дело, но ничто не беспокоило М, когда она шла по аэропорту к низкому коричневому зданию. Американцы были повсюду, американцы в серой форме, в грузовиках и в "джипах".

В коричневом здании М заполнила анкеты.

Через несколько часов М отправится в глубь страны.

Серьезный сержант предупредил:

- Будьте начеку! Если мы проедем мимо вьетнамца и у него что-нибудь будет в руках, неважно, парень он или девушка, - разглядите, что у него в руках. Если не знаете, сообщите мне, да поскорее, - сказал он, смотря М прямо в глаза.

Возможно, М и прислушалась бы к этому призыву, если бы видела за кустами мужчин в маскировочных халатах или слышала бы какие-либо подозрительные звуки. Но на этом самом обычном военном аэродроме предупреждение звучало как совет параноика. И в самом деле, пока М тряслась по улицам Сайгона в своем грузовике, справа и слева она видела около пятидесяти тысяч лиц восточного типа. Из них сорок тысяч несли в руках деревянные ящики, плетеные корзинки и глиняные сосуды. Двадцать тысяч спешили мимо подпрыгивающей походкой - это уже подозрительно. Другие двадцать тысяч стояли неподвижно - еще хуже. Тысячи личностей оставляли свои дребезжащие тележки и уходили. На одной из заваленных мусором улиц ребенок без штанов, который играл с пустыми банками из-под пива, закатил одну из них под грузовик М. М не придала этому значения. Видеть заговор в каждой сумочке и в каждом руле велосипеда - типичное сумасшествие. Так можно докатиться и до общества Бэрча.

Из всей роты только шестнадцатилетний Руссо внял совету сержанта.

- Не зевайте! - кричал он то и дело. - Вот еще один воз с сеном. Я не свожу глаз вон с того малого! - вопил он, имея в виду молодого пешехода, который вынул из кармана своего черного одеяния цилиндр размером не больше сигареты, зажег его и закурил. Так они выехали из города, в котором все им казалось размером в две трети от привычных вещей, а краски не менее яркими, чем в парках развлечения.

Грузовик весело вкатил в дивизионный лагерь, разместившийся за высокой оградой из колючей проволоки. Старому пылененавистнику, свирепому Милитту, здесь было бы где разгуляться. Красная пыль была на каждой палатке, лежала на мешках с песком, покрывала каждого солдата, стоило ему побыть здесь хотя бы минуту. Оставив вещевые мешки в палатках, М стала ждать дальнейшего развития событий.

- Я буду писать письмо, - сидя на земле, говорил Руссо. - "Дорогой сержант, вы были правы. Здесь жарко..."

Йошиока от этой жары цветом лица напоминал уже кусок мокрого хозяйственного мыла. Повернувшись к сержанту "Будь начеку!", он спросил:

- Как здесь насчет военных действий?

- Какие там могут быть действия, - ответил ему Демиржин. - Здесь наверняка очень спокойно.