Оноре Бальзак - Утраченные иллюзии

- Условности нас разделяют,- сказала Ева, растроганная самоуничижением этой великой любви.- Вы богаты, а я бедна. Надобно сильно любить, чтобы стать выше подобных преград.

- Стало быть, вы меня еще недостаточно любите? - вскричал Давид, сраженный.

- Как знать, не воспротивится ли ваш отец...

- Отлично, отлично,- отвечал Давид.- Ежели дело только в моем отце, вы будете моей женой. Ева, моя милая Ева, благодаря вам я уже не чувствую тяжести жизни. Увы, я не мог и не умел выразить своих чувств, и это мучило меня. Скажите, любите ли вы меня хоть немного? И я найду в себе мужество и расскажу вам обо всем остальном.

- Право, вы меня совсем смутили; но раз мы доверяем друг другу наши чувства, признаюсь вам, что никогда в жизни не думала ни о ком, кроме вас. Вы для меня были человеком, принадлежать которому честь для любой женщины, и я, простая, бедная мастерила, не смела надеяться на столь высокую судьбу.

- Полноте, полноте,- сказал он, садясь на перекладину плотины, к которой они опять подошли, а они ходили взад и вперед, как безумные, по одному и тому же пространству.

- Что с вами? - сказала она, проявляя впервые то милое беспокойство, которое испытывают женщины о близком им существе.

- Мне хорошо...- сказал он.- Мысль, что жизнь обещает счастье, как бы ослепляет разум, подавляет душу. Почему я чувствую себя счастливее, нежели вы? - сказал он с грустью.- Впрочем, я знаю почему!

Ева взглянула на Давида кокетливо и вопросительно, как бы вызывая на объяснение.

- Милая Ева, я получаю больше, нежели даю. И я всегда буду любить вас сильнее, нежели вы меня, потому что у меня более причин любить вас: вы ангел, а я простой смертный.

- Я не такая ученая, как вы,- улыбаясь, отвечала Ева.- Я вас очень люблю...

- Так же, как Люсьена? - сказал он, прерывая ее.

- Достаточно, чтобы стать вашей женой, чтобы всецело посвятить себя вам и постараться ничем не огорчать вас в нашей общей жизни, и без того не легкой на первых порах.

- А вы заметили, милая Ева, что я полюбил вас с первой же нашей встречи?

- Какая женщина не почувствует, что ее любят? - спросила она.

- Позвольте мне рассеять сомнения, внушенные вам моим мнимым богатством. Моя милая Ева, я беден. Да, мой отец с легкой душой меня разорил; он строил свои расчеты на моем труде; он поступал со мною, как поступают с должниками многие так называемые благодетели. Ежели я разбогатею, то лишь благодаря вам. Это не слова влюбленного, но плод зрелых размышлений. Я должен вам открыться в своих недостатках, они огромны для человека, которому необходимо составить себе состояние. По своей натуре, привычкам, занятиям, к которым меня влечет, я плохой коммерсант и делец; однако ж разбогатеть мы можем только на каком-либо промышленном предприятии. Если я и способен открыть золотоносную жилу, я решительно не способен ее разработать А вы, вы из любви к брату не пренебрегали никакими житейскими мелочами, вы сумеете быть бережливой, полной терпения, осмотрительной, как истый коммерсант. Вы и пожнете то, что я посею. Наше положение,- уже давно я причисляю себя к вашей семье,- настолько угнетало меня, что я дни и ночи ломал себе голову, как бы нам разбогатеть. Знания в области химии и изучение нужд рынка натолкнули меня на ценное изобретение. Покамест я остерегусь что-либо обещать, я предвижу чересчур большие трудности. Как знать, не придется ли нам потерпеть еще несколько лет? Но все же я найду способы производства, над изысканием которых тружусь, не я один, но если я открою их первым, нам обеспечено огромное состояние. Я ничего не говорил Люсьену: у него горячая голова, пожалуй, еще навредишь ему; он, пожалуй, сочтет мои мечтания за действительность, возомнит себя вельможей и, чего доброго, еще войдет в долги. Поэтому храните мою тайну. Ваша нежность, ваша бесценная для меня близость - вот единственное, что может утешить меня в этих длительных испытаниях, а желание, чтобы вы и Люсьен жили в роскоши, придаст мне твердости и настойчивости...

- Я так и подозревала,- сказала Ева, прерывая его,- вы один из тех изобретателей, которым, как и моему бедному отцу, нужна заботливая жена.

- Стало быть, вы меня любите! Ах, не бойтесь сказать это мне, ведь для меня ваше имя - символ любви. Ева была единственной женщиной во всем мире, и то, что было для Адама материальной истиной, для меня истина нравственная. Боже мой! Ужели вы меня любите?

- Да-а,- сказала она, растягивая этот простой слог, точно манерой произношения желала выразить полноту чувств.