Ханс Шедлих - Даруй ему язык

- Но, учитель, - произнес ученик, - разве не ты учил нас, что не стоит слушать женщину.

- Ну ладно, - сдался Ксанф, - сейчас испытаем, на что годится этот урод. Негоже бросать деньги на ветер.

Ксанф повернулся к Эзопу и изрек:

- Смысл жизни не в том, чтобы грустить.

- А с чего бы это мне грустить?

Один из учеников воскликнул:

- Действительно, почему он должен грустить?

Ксанф снова обратился к Эзопу:

- Что ты за человек?

- Как все - из плоти и крови.

- Не об этом речь. Откуда ты такой взялся?

- Из утробы матери.

- Экий ты, право, шутник! Я хочу знать, в каком месте ты появился на свет?

- Моя мать ничего мне об этом не говорила: может, в спальне, а может, в столовой.

Это начинало понемногу злить Ксанфа. Он сказал:

- Какого ты роду-племени?

- Я - фригиец.

- И что ты можешь?

- Я? Да ничего.

- Что ж так?

- Вот эти оба красавца ничего мне не оставили - они ведь все могут.

Один из учеников опять воскликнул:

- Блестяще!

- Хочешь, я куплю тебя? - спросил Ксанф Эзопа.

- Что ты о себе возомнил? Стоишь и задаешь мне без конца вопросы, будто я уже твоя собственность и обязан давать тебе советы. Хочешь меня купить покупай. Не хочешь - ступай подобру-поздорову. Мне-то какое до тебя дело. Хватит тут играть со мной в кошки-мышки.

- Здорово он врезал нашему учителю, - шептались между собой ученики.

А Ксанф сказал:

- Хорошо, я готов тебя купить, да вот только не сбежишь ли ты от меня?

- Кто же будет виноват, если я сбегу? Ты или я?

- Ты.

- Нет, - сказал Эзоп, - ты.

- Я?

- Конечно ты! Будешь относиться ко мне хорошо, я останусь у тебя. А вздумаешь обращаться со мной плохо, не задержусь у тебя ни на день, ни на полчаса, ни на минутку.

- То, что ты говоришь, звучит разумно. Вот только внешность у тебя безобразная.

- Разве это так важно, какое у меня тело. Поинтересуйся лучше, что у меня за ум и душа.

- А что такое, собственно, тело? - спросил Ксанф.

- Это сосуд, что несет сам себя в харчевню и наливается вином. И бывает так, что сосуд безобразен, а вино - превосходное.

Ксанф обратился к Офелиону:

- Сколько ты просишь за него?

А работорговец и говорит:

- Ты что, хочешь надругаться над моим товаром?

- Как тебе могло прийти такое в голову?

- Ты отверг отменных рабов и хочешь приобрести этого выродка? Купи одного из двух красавцев, а этого получишь в придачу.

Но Ксанф снова спросил:

- Сколько ты, однако, просишь за него?

Офелион ответил:

- Шестьдесят денариев, сверх того еще пятнадцать, что пошли на его прокорм.

Тем временем сборщики податей прослышали, что продают рабов, и поспешили к месту торгов, настойчиво спрашивая, кто - продавец, а кто - покупатель. Офелион молчал, словно воды в рот набрал, а Ксанф стеснялся сказать, что купил раба всего за каких-то семьдесят пять денариев. Тогда Эзоп воскликнул:

- Я был продан и был куплен! Но раз никто в этом не признается, тогда, выходит, я - свободный человек.

Ксанф тут же сказал:

- Я купил этого раба за семьдесят пять денариев.

Сборщиков податей рассмешила такая цена, и они освободили Ксанфа от уплаты налога.

И Эзоп вместе с философом Ксанфом и его учениками покинули рынок.

Солнце стояло в зените, жара была изнуряющая, а путь до дома Ксанфа долог. Вдруг Ксанф приподнял подол своего платья и стал мочиться прямо на ходу. Эзоп схватил его за рукав и говорит:

- Продай меня снова, а не то убегу.

- Эзоп, что на тебя нашло?

- Продай меня. Я не смогу тебе служить.

- Кто-нибудь очернил меня в твоих глазах? Назвал, поди, живодером? Не обращай внимания на клевету. Ее для того и выдумывают, чтобы досадить человеку. Людям доставляет иногда радость возводить на меня напраслину.

- Никто на тебя не клеветал. Ты сам себя подвел своим поведением. Ты хозяин, свободный человек, никто тебе не указ, мог бы потерпеть и до дому. А ты что сделал? Помочился на ходу, словно тебя кто гонит! Как же тогда мне быть, если я вдруг получу от тебя срочное поручение? Может, прикажешь мочиться на бегу?

Ксанф спросил его:

- И ты из-за этого так раскипятился?

- А ты как думал!

- Солнце нещадно палит. Если я остановлюсь помочиться, раскаленная земля прожжет мне подошвы до дыр, моча ударит едким запахом в нос, а солнечные лучи напекут мне голову.

- Это убедило меня, - сказал Эзоп, - можешь продолжать свой путь.

- Скажи пожалуйста, а я и не подозревал, что вместо раба приобрел себе хозяина, - ухмыльнулся Ксанф.

Когда они наконец добрались до дому, Ксанф сказал: