Александр Лебедев - Инсталляция

— Вот, как?

— Да, а ты что не знала?

— Нет, — Светлана шагнула на проезжую часть и махнула рукой проезжающей мимо машине, — поехали.

— Куда?

— К Машонкову вашему.

— Подожди, может ему не по пути.

— Не ломайся, Крестик, а то я тебя укушу, — сказала Светлана и втолкнула подростка в открытую дверь.

— Это служебная информация, — говорил долговязый недоросль, на минуту ощутивший свою значительность.

Светлана больше не чувствовала в себе сил флиртовать с незнакомым парнем. Она ощущала себя разбитой, и прыщавый мальчик раздражал ее все больше и больше.

— Короче, ты мне не поможешь?

— Да я бы с удовольствием, но, правда, ничего не знаю.

— Но ты хотя бы мне скажи твердое «нет».

— Скорее всего, нет.

Светлана повернулась и вышла на улицу.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Крестик.

— Никак, — похоже ваш Машков на самом деле ублюдок.

— Не удивляйся, Свет, ведь он, мягко говоря, не такой как все. Давай лучше я с ним сам поговорю.

Светлана устало оглядела подростка и сказала:

— Попробуй. А это для большей убедительности, — и она протянула пару хрустящих купюр.

Крестик исчез в дверях магазина так быстро, как это было возможно. Светлана закурила сигарету, пуская в небо тонкую струйку дыма. Она держала в руке пачку и зажигалку, а ногой, согнув ее в колене, оперлась о стену, к которой стояла спиной. Время от времени проезжавшие мимо машины разрывались звуками клаксонов. Некоторые останавливались, и тонированные стекла сползали вниз, а из салона доносилось:

— Эй, девушк, поедэм, прокатимся.

Светлана делала брезгливый жест рукой, и автомобили, обиженно выпустив сизый парок, скрывались за поворотом. Крестик вышел из магазина, опустив голову.

— Не удалось?

— Не совсем.

— Что не удалось?

Крестик протянул обратно деньги.

— Что-то не договаривает.

— А что сказал?

— Сказал, что не знает, кто это. Говорит, что многие пользуются его ящиком, но он не обязан спрашивать их, кто они, где и с кем живут. Сама понимаешь, если тут анкеты заполнять, можно всех клиентов распугать.

— Ну и что мы имеем?

— Можно сказать ничего. В принципе, конечно, можно подежурить здесь завтра. Если твоя подруга появится, то до обеда, а перед закрытием он дискетки раздает.

— То есть, самое оптимальное время — это с семи до восьми?

— Да, где-то так.

— Тогда, что ты приуныл, Крестик? Выше нос.

— А я не приуныл, — натужно улыбнулся Крестик.

— А деньги почему не дал?

— Я ему сказку сочинил.

— Какую?

— Сказал, что если все узнаю, то ты со мной переспишь.

— Да ты, Крестик, Дон Жуан какой-то.

— Я?

— Ты, ты, — Светлана обняла подростка за плечи, и они двинулись по вечернему городу.

Как не странно, но со стороны это совсем не выглядело смешно.

— Света, это ты? — раздался из кухни взволнованный голос хозяйки.

— Я, Маргарита Павловна.

— Ужинать будешь?

— Нет, уже поздно.

— Чайку хоть попей.

— Спасибо, не хочу.

— С моим вареньем, — настаивала женщина.

— Хорошо, я только переоденусь.

Через несколько минут Светлана, одетая в шорты и футболку, плюхнулась на деревянную табуретку.

— Устала дочка?

— Устала, Маргарита Павловна.

— Где же ты была?

— Подругу искала.

— Ну и как?

— По-прежнему.

— Наверное, набегалась?

— Набегалась.

— Ну, пей, дочка, пей, — старушка наливала в высокий фарфоровый бокал дымящийся напиток, не сводя глаз с квартирантки.

— Маргарита Павловна.

— Что милая?

— А вы когда-нибудь теряли близких?

Руки старухи дрогнули, и рыжее пятно расплылось по скатерти.

— Ой, что это я совсем старая стала.

Светлана, схватила ее за запястье и, глядя в глаза, спросила:

— Вы знаете, что значит потерять очень близкого человека?

— Да что ты, деточка, — высвободила женщина свою руку.

— Я очень плохо себя чувствую, извините.

— Ты никак убиралась сегодня? — сменила тему разговора Маргарита Павловна.

— Да.

— Я же тебя просила этого не делать.

— Извините, не удержалась.

— А неужели грязь заметила?

— Нет, что вы. У вас очень чисто. Только как-то… Как-то не живо… Как будто не живут здесь.

— Я старая становлюсь, — объяснила хозяйка.

— Маргарита Павловна, а покажите, какая вы были в молодости.

Лицо женщины стало каменным.

— Наверное, так некрасиво говорить.

— Конечно, извините. Я и сама помню: девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина, старушка померла.