Ирвин Шоу - Любовь на темной улице (сборник рассказов)

Как только он закончил, в кабинет вошел Майкл Лаборд (прошу вас не забыть, все приводимые мной имена -- вымышленные). Кабинет Майкла находился рядом с кабинетом мужа, и они могли, когда хотели, приходить друг к другу через разделяющую их внутреннюю дверь в стене. Ему не было еще и тридцати, у него был невысокий дипломатический пост и занимался он в консульстве торговыми делами. У него была весьма привлекательная внешность, и хотя он был человеком со слабостями, мой муж считал, что он не обделен интеллектом. Ему было одиноко в городе, и мы приглашали его пообедать с нами, по крайней мере, раз в неделю. У него был быстрый ум, правда, мысли постоянно перескакивали с одного на другое, он собирал все сплетни, и, по признанию моего мужа, ему нравилось во время пятиминутного перерыва на работе поболтать с ним, если тот заглядывал к нему в кабинет. В это утро Майкл, как обычно, вошел к нему,-- в зубах тот держал сигарету, и у него был расстроенный вид.

-- Боже праведный,-- начал он,-- этот Вашингтон, уму непостижимо!

-- Ну что там произошло на сей раз? -- поинтересовался мой муж.

-- Вчера я получил письмо,-- сказал Майкл.-- Один мой друг работает в латиноамериканском отделе департамента. Там они просто воют от ужаса. Людей увольняют пачками, каждый день.

-- Ну, освободиться от некоторого балласта,-- начал было мой муж. Но он всегда очень осторожен в таких деликатных вопросах, даже со своими хорошими друзьями.

-- Ничего себе, балласт! Черт подери! -- возмутился Майкл.-- Они режут по живому. Как сумасшедшие гоняются за гомосексуалистами. Устраивают настоящие облавы. Мой друг сообщает, что они установили тайные микрофоны в половине отелей и баров в Вашингтоне, и уже удалось схватить, подслушав разговоры, человек двадцать. И тут уж без всяких штучек. Никто не интересуется благодарностями в личном деле, никому нет никакого дела до продолжительности службы, вообще ни до чего. Пятиминутный разговор -- и пошел вон, в тот же день, как только закончится работа.

-- Ну,-- сказал мой муж, улыбаясь.-- Мне кажется, вам нечего беспокоиться по этому поводу.-- Майкл в местных кругах пользовался репутацией дамского угодника, он был холостяком, и, как я уже сказала, весьма и весьма привлекательным внешне молодым человеком.

-- Да я не беспокоюсь о себе, вообще об этом,-- ответил Майкл.-- Но я не столь уверен в отношении главного принципа. Официально провозглашенная чистота нравов. Как только люди начинают отстаивать принцип чистоты нравов, то они, смею вас заверить, не остановятся до тех пор, пока не прищучат всех. И мой друг посоветовал быть весьма осторожным в выборе слов, когда я пишу свои письма. Мое последнее письмо запечатано скотчем, липкой лентой, но я никогда им не пользуюсь.

-- По-моему, ваш друг слишком нервничает,-- пытался успокоить его мой муж.

-- Он утверждает, что у Эль Бланко только в Европе девяносто платных шпионов,-- сказал расстроенный вконец Майкл. (Эль Бланко -- так Майкл называл сенатора, который держал всю американскую дипломатическую службу в постоянном страхе.)-- Мой приятель говорит, что эти проклятые доносчики постоянно шлют ему свои донесения. Он говорит, что они садятся с вами в ресторане за один столик и записывают все ваши шутки, стоит вам отвернуться в сторону.

-- В таком случае нужно питаться дома,-- посоветовал ему мой муж.-- Ну, например, как это делаю я.

-- Он говорит еще, что слышал новую выдумку,-- продолжал Майкл.-- Один псих, которого вы никогда и в глаза не видели, вдруг решил, что он вас недолюбливает, и отправил анонимное письмо в ФБР, в котором утверждает, что собственными глазами видел, как вы в день общенационального праздника Соединенных Штатов четвертого июля вывесили американский флаг вверх ногами и что вы сожительствуете с двумя одиннадцатилетними арабчонками. К тому же он отправляет копию своего письма какому-то бешеному конгрессмену, и тот пару дней спустя, вскакивая со своего места и размахивая этим письмом, громко заявляет: "Я располагаю копией присланного донесения, оригинал которого в настоящее время хранится в файлах ФБР". И вот вы, ничего не ведая, ни сном ни духом, попадаете как кур в ощип.

-- Вы этому верите? -- спокойно спросил муж.

-- Откуда, черт подери, мне знать, чему верить, а чему не верить? Сейчас я жду слуха о том, что им наконец удалось обнаружить единственного человека в здравом уме на Пятой авеню. Получив его, немедленно прошусь в отпуск, чтобы в этом убедиться собственными глазами.-- Он, погасив сигарету, пошел к себе в кабинет.