Уильям Теккерей - Дневник Кокса

Моя душенька из пунцовой стала белой, как виндзорское мыло, и рухнула в мои объятия. Что мне было делать? Я закричал: "Полиция!" - но ни один полисмен не заглянет на Темз-стрит, там грабеж среди бела дня узаконен. Что же мне было делать? О, с какой отцовской благодарностью бьется мое сердце, когда я вспоминаю, как поступил наш Таг!

Только юнец принял стойку, младший Таггеридж Коукс, который все время заливался смехом, на мой взгляд очень даже непочтительным, вдруг метнул куртку прямо в лицо своей матушки (от соприкосновения с медными пуговицами она вздрогнула и более или менее пришла в себя; и не успели мы рта раскрыть, как он уже очутился в центре крута, который образовали носильщики, девять продавцов и продавщиц апельсинов, несчетное множество мальчишек-газетчиков, зевак и старьевщиков, присунул два маленьких белых кулака к лицу джентльмена в красном жилете, выставившего на врага два черных больших, и тут же начал бой.

Будьте покойны! Наш Таг не зря обучался в Ричмондской школе! Мой маленький герой молотил кулаками вовсю - раз! раз! правой! левой! - не уступая в лихости своей дорогой матушке. Сперва что-то треснуло, и высоченная грязно-белая шляпа с черной креповой тряпкой вокруг тульи, походившая на сырой глубокий колодец, - сперва, стало быть, что-то треснуло, эта белая шляпа перемахнула через кеб, и на толпу посыпалось множество различных вещей, которые в ней хранились, а именно: клубок бечевки, свечка, гребешок, ремень от кнута, свистулька, кусок грудинки и прочее и прочее...

Юнец был явно сконфужен выставкой его сокровищ, но Таг не дал ему опомниться. Следующий удар пришелся парню по скуле, а третий угодил по носу, и наглец упал.

- Браво, милорд! - заорали зрители.

- Будет с меня, и на том спасибочко! - буркнул юнец, кое-как подымаясь на ноги. - Платите за проезд, и я поехал.

- Сколько теперь запросишь, трусливый воришка? - спросил Таг.

- Два и восемь пенсов, будто сами не знаете.

И он получил свои два и восемь пенсов. Зрители рукоплескали Тагу, юнца освистали, а Тага просили дать им на выпивку. Но тут мы услышали колокол и заторопились сойти по лестнице вниз к пароходу.

Теперь уж я надеялся, что нашим бедам придет конец. Что до моих бед, то они и в самом деле чуть было не кончились, по крайней мере, в одном смысле. После того как миссис Коукс вместе с Джемаймой Энн и Тагом, а также горничной, лакеем и ценностями были доставлены на борт, подошел мой черед. Мне часто приходилось слышать, что пассажиров поднимают на борт по сходням, но очень редко, чтобы их сбрасывали при помощи таковых. Как только я на них ступил, судно чуть-чуть отошло, доска скользнула, и я плюхнулся в воду. Вопль миссис Коукс, наверно, можно было услышать в Грейвзенде. Он звенел у меня в ушах, когда я шел ко дну, скорбя о том, что покидаю ее безутешной вдовой. Я тут же вынырнул и ухватился за поля своего цилиндра, хотя, как я слышал, утопающим надлежит хвататься за соломинку. Я бултыхался, не теряя надежды на спасение, и, к счастью, вскоре почувствовал, как меня подцепило за пояс панталон и вознесло в воздух на крюке багра под возгласы: "Ии-эх! Ии-эх! Ии-эх!" - и таким образом я был поднят на борт. Меня уложили в постель, и оттого, что я наглотался воды, мне пришлось выпить добрую порцию бренди, дабы в нутре моем получилась правильная смесь. Что и говорить, несколько часов я пребывал в довольно плачевном состоянии.

Октябрь. Нас выселяют

И вот мы прибыли в Булонь, и Джемми, везде и повсюду расспрашивая о бароне, вскоре убедилась, что никто там о нем не слыхал; однако, вознамерившись, как я понял, непременно выдать нашу дочь за высокородного дворянина, она решила отправиться в Париж, где барону, по его словам, принадлежал роскошный отель, из-за чего, помнится, Джемми ужасно возмущалась, хотя вскорости мы узнали, что отель - по-французски всего-навсего дом, и она успокоилась. Надо ли описывать дорогу из Булони в Париж или самое столицу? Достаточно сказать, что мы появились там в отеле "Мюрисс", как подобало семейству Коукс-Таггеридж, и за неделю повидали все, что стоило повидать в Париже. Правда, я чуть было не протянул там ноги; но раз уж вы отправились в увеселительное путешествие в чужие края, нечего сетовать на некоторые неудобства.

Близ города Парижа есть замечательная дорога и ряды деревьев, и все это почему-то называется Шансы-Лиззи, что по-французски означает Елисейские поля; некоторые, слышал я, говорят: Шансы-Лери, но уж мой-то выговор наверняка правильный. Так вот посреди этих Шансы-Лиззи находится большой пустырь, и на нем балаган, где в летнее время мистер Франкони - это французский Астли - показывает дрессированных лошадей и прочие номера. Раз уж все туда ездят и нам сказали, что ничего в этом нет зазорного, Джемми изъявила согласие, чтобы и мы туда отправились. Так мы и сделали.