Уильям Теккерей - Доктор Роззги и его юные друзья

Словом, она выполняет работу трех горничных и получает жалованье одной. И так благодарна, если доктор покупает ей новое платье, словно он одарил ее несметным сокровищем. Его шуткам она ото всей души смеется, брань старой Зоэ выслушивает с кротостью, искренне восхищается Розой и только старается скрыться с глаз, тогда на сцене появляется зеленая физиономия Джека Роззги: его она не выносит и всегда находит какое-нибудь срочное дело, стоит ему оказаться поблизости.

Но зато когда к ней подходят некоторые другие... Не хочу показаться самонадеянным, но мне кажется... я думаю... по-моему, я произвел кое на кого довольно благоприятное впечатление. Однако - ни слова более об этом. Мне приятно видеть ее, потому что она неизменно в хорошем настроении, потому что она всегда любезна, потому что она скромна, потому что она любит своих бедных малышей, - а среди них многие сироты, - потому что она прелестна, или, во всяком случае, так мне кажется, а разве это не одно и то же?

Хотя она ласкова со всеми, надо - увы! - признаться, что у нее, несомненно, есть любимчики. Им она приносит пирожные от дядюшкина стола; их закармливает по секрету вареньями и соленьями старой Зоэ; она тратит на подарки любимцам свои скудные шиллинги и часами рассказывает им сказки и разные истории. Есть у нее одна особенно грустная история: о мальчике, который давно умер. Малышам никогда не надоедает слушать ее, а одному из них мисс Рэйби даже показывала локон бедного мальчика, который она хранит в своей рабочей шкатулке.

Любящие братья

Мелодрама в нескольких раундах

Доктор Роззги, мистер Типпер, дядюшка братьев Боксол, Боксол-старший,

Боксол-младший, Браун, Джонс, Смит, Робинсон и Тиффин-младший.

Браун. А ну, дай ему, старый Боксол!

Джонс. Всыпь ему как следует, юный Боксол!

Робинсон. Наддай, наддай, старый Боксол!

Смит. Два против одного за юного Боксола!

Вбегает Тиффин-младший.

Тиффин-младший. Эй, Боксолы! Вас спрашивают.

Доктор Роззги (в дверях мистеру Типперу). Все ученики нашей школы, дражайший сэр, их нежно любят; ваши племянники - гордость моего заведения. Прекрасно воспитанные, аккуратные, примерные мальчики. Войдем же и поглядим на них, когда они углублены в занятия.

Входят доктор и мистер Типпер.

Немая сцена.

Самый плохой ученик

Мы, которые обладаем столь превосходными умственными способностями, должны с большой нежностью и сочувствием относиться к бедным созданиям, не наделенным нашими необыкновенными талантами. Неспособные ученики всегда вызывали мою симпатию, - еще когда я сам был школьником, плохие ученики неизменно числились среди ближайших моих товарищей; и выросли из них, кстати сказать, вовсе не такие уж тупицы; между тем как иные шустрые юнцы, целыми ярдами тянувшие наизусть латинские гекзаметры и с легкостью разбиравшиеся в любой заковыристой греческой фразе, остались самодовольными пустомелями, и ума у них ни на грош не прибавилось с самого нежного детского возраста.

Ох, уж эти неспособные горемыки! Вот говорят: "Последний ученик", - а каково должно быть такому нескладному четырнадцатилетнему верзиле, когда его обставляет шестилетний малыш, не умеющий еще даже говорить как следует!

В школе доктора Роззги на этой роли подвизается юный мистер Верзилоу. Это честнейшее, добрейшее, храбрейшее существо, всегда готовое помочь и удружить. Он многое умеет делать лучше, чем остальные мальчишки. Он превосходно лазит на деревья, прыгает, плавает, играет в крикет. Он может съесть в два раза больше, чем любой другой ученик в школе (мисс Роззги вам это подтвердит), он мастерски вырезывает из дерева фигурки своим большим ножом, делает и раскрашивает экипажики с настоящими колесиками, он может разобрать на винтики и потом снова собрать ваши часы. Он все может не может только выучить урок; и потому он безнадежно засел на последнем месте в школе. Малыши один за другим переходят в школу из приготовительного класса мисс Рэйби (правда, на свете мало найдется учительниц, которые могли бы с ней сравниться) и преспокойно "перепрыгивают" через беднягу Верзилоу. Его давно бы перевели в приготовительный класс, да он уж слишком велик. Было время, когда я подозревал его в том, что вся эта его непроходимая тупость не более как военная хитрость и что он нарочно представляется таким невосприимчивым к пауке, чтобы быть разжалованным назад в ученики приготовительного класса мисс Рэйби, - я, например, ради того, чтобы меня учила она, клянусь богом, с удовольствием надел бы короткие штанишки и передничек; но нет, это не хитрость, а природная неспособность к латинской грамматике.