Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага

Мистер Блаундел, обладатель приятного голоса, негромко запел мелодию хора из "Роберта-дьявола", - опера эта пользовалась тогда большим успехом, студенты стали подпевать, и громче всех Пен, который выиграл в двадцать одно малую толику шиллингов и полукрон, а потому был особенно в духе; и вскоре, почти все, вместо того чтобы идти по домам, сидели вокруг стола и играли в кости: зеленый бокал переходил из рук в руки до тех пор, пока Пен, выиграв шесть раз подряд, не разбил его вдребезги.

После этого вечера Пен предался азартной игре с той же страстью, с какой вкушал всякое новое удовольствие. В кости можно играть не только после обеда или ужина, но и по утрам. Блаундел приходил к Пену сразу после утреннего завтрака, и время под стук костей пролетало незаметно. Играли они тихо, при закрытых дверях, Блаундел даже изобрел ящичек, оклеенный изнутри войлоком, дабы красноречивый стук не привлек внимания бдительных наставников. Один раз Блаундел, Рингвуд и Пен чуть не попались с поличным: мистеру Баку, когда он проходил по двору, послышались из открытого окна в комнате Пена слова: "Два-один в пользу бросающего", - но, когда он вошел, перед каждым из юношей лежало по Гомеру, и Пен, объяснив, что помогает товарищам подготовиться к занятиям, с самой серьезной миной спросил у мистера Бака, что сейчас представляет собой река Скамандр и судоходна она или нет.

Игра с мистером Блаунделом не принесла Артуру Пенденнису ни крупных выигрышей, ни вообще какой бы то ни было пользы, если не считать того, что он разработал теорию шансов, которую, впрочем, мог бы почерпнуть и из книг.

На пасхальных каникулах, когда Пен заранее предупредил мать и дядю, что домой не поедет, а останется в Оксбридже и будет усиленно заниматься, он все же согласился на предложение своего друга мистера Блаундела съездить ненадолго в Лондон. Они остановились в гостинице в Ковент-Гардене, где у Блаундела был кредит, и, как истые студенты, с головой окунулись в столичные развлечения. Блаундел еще числился членом одного военного клуба; он раза три возил туда Пена обедать (они нанимали закрытый кеб, чтобы, боже упаси, не попасться на глаза майору Пенденнису во время его непременной прогулки по Пэл-Мэл), и там состоялось знакомство Пена с десятком бравых молодчиков в усах и шпорах, с которыми он по утрам распивал светлый эль, а вечерами шатался по городу. Здесь он и вправду мог познакомиться с жизнью, и здесь, в тех театрах и кабачках, что посещали эти веселые гуляки, встреча с опекуном ему как будто не грозила. Однако же был случай, когда они оказались очень близко друг к другу: лишь тонкая перегородка отделяла Пена, сидевшего в ложе театра "Музеум", от майора, находившегося в ложе лорда Стайна в качестве гостя этого вельможи.

Мисс Фодерингэй еще купалась в лучах славы. Она добилась успеха: почти год делала полные сборы, с блеском совершила турне по провинции, снова заблистала в Лондоне, но уже не столь ярко, и теперь, олицетворяя, по словам афиш, "торжество доброй старой английской драмы", играла "с непревзойденным искусством" перед зрительной залой, в которой оставалось много свободных мест для всякого, кто пожелал бы ее увидеть.

Пен в тот вечер видел ее уже не впервые после памятной разлуки в Чаттерисе. В предыдущем году, когда о ней говорил весь город и газеты превозносили ее до небес, Пен под каким-то предлогом отпросился в Лондон в учебное время и полетел в театр посмотреть свою старую любовь. Но вид ее пробудил в нем не столько чувства, сколько воспоминания. Он вспомнил, с каким трепетом ждал когда-то последней реплики актера перед появлением Офелии или госпожи Халлер. Теперь при этих словах в нем что-то лишь слабо шевельнулось; когда раздался гром рукоплесканий и Офелия ответила на них своим прежним поклоном и реверансом, Пен чуть вздрогнул и покраснел, не в силах отделаться от ощущения, что все на него смотрят. Вначале он почти не слышал ее слов и, думая об унижении, которому она его подвергла, испытывал такую ярость, что даже вообразил, будто все еще ревнует и любит. Однако эта иллюзия длилась недолго. Он побежал к актерскому подъезду, надеясь ее встретить, но это ему не удалось. Она прошла в двух шагах от него, под руку с какой-то женщиной, но он не узнал ее - а она его не заметила. На следующий вечер он пришел в театр поздно и преспокойно досмотрел и драму и водевиль, а на третий, его последний вечер в Лондоне... в Опере должна была танцевать Тальони, и давали "Дон-Жуана", его любимую оперу. И мистер Пен предпочел "Дон-Жуана" и Тальони.