Уильям Теккерей - Из 'Записок Желтоплюша'

- Ах, милорд, - говорит она, - слышите, какой ужас?

- В чем дело, милая Матильда? Ради бога, не пугайте меня! Что такое? Нет... не может быть! Да говори же! - восклицает милорд, хватая меня за ворот. - Что с моим мальчиком?

- С вашего позволения, милорд, - говорю я, - ничего особенного, - попал в тюрьму. Уж два часа, как в заключении.

- Элджернон в тюрьме? Быть этого не может! За какие долги? Скажи, и я все уплачу.

- Ваша светлость очень добры, - говорю я (а сам вспоминаю, как он хотел стрельнуть у хозяина тысячу фунтов). - Рад доложить, что долг пустяковый. Что-то около пяти тысяч фунтов.

- Пять тысяч! О, боже! - говорит милорд и возводит глаза к небу. - А у меня нет и пяти сотен. Как же помочь ему, милая Матильда?

- Увы, милорд! У меня всего три гинеи, а ведь леди Гриффон все...

- Знаю, знаю, милое дитя. Но не печальтесь. У Элджернона достаточно своих денег.

Полагая, что милорд имеет в виду деньги Докинса, от которых оставалось еще немало, я прикусил язык и только подивился на отцовскую любовь лорда Крэбса, а заодно и на мисс, - при десяти тысячах годового дохода всего три гинеи в кармане.

Я отнес хозяину на его новую квартиру (господи, ну уж и квартира!) длинное и пылкое письмо от мисс: она описывала свое горе, клялась, что в несчастье любит его еще больше, писала, что все пустяки, что не стоит отчаиваться из-за каких-то пяти тысяч, когда имеешь средства, клялась, что никогда, никогда его не покинет, и т. д. и т. п.

Я рассказал хозяину о разговоре с милордом, о его великодушном предложении, и как он был огорчен известием об аресте сына, и как мне показалось странно, что у мисс, при ее-то богатстве, всего три гинеи в наличности, а я думал, что она постоянно имеет при себе не меньше ста тысяч.

На это хозяин сказал только: ерунда. Но то, что я рассказал про отца, его, как видно, встревожило, и он заставил меня повторить.

А потом прошелся по комнате в волнении, словно о чем-то начинал догадываться.

- Чарльз, - спрашивает он меня, - не заметил ли ты, чтобы мой папаша особенно интимничал с мисс Гриффон?

- То есть как, сэр? - спрашиваю я.

- Ну, очень он с ней нежничает?

- Он очень с ней любезен.

- Ты говори прямо. А она как относится к его светлости?

- По правде сказать, сэр, она души в нем не чает.

- А как он ее зовет?

- Он ее зовет "милое дитя".

- А за руку берет?

- Да, и даже....

- Что "даже"?

- Целует и просит не горевать.

- Вот оно что! - говорит он, сжимая кулаки и бледнея. - Проклятый старый мошенник! Чудовище, а не отец! Он хочет ее отбить у меня! - И разражается проклятиями, которые невозможно здесь привести.

Я и сам давно это думал. Когда милорд стал похаживать к леди Гриффон, я так и решил: что-то он затевает. И от слуг я слыхал, что милорд очень уж нежничает с дамами.

Как человек развитой, хозяин понял: либо надо жениться немедля, либо упустишь невесту. Нельзя было дольше пребывать в нетях, иначе папаша, того и гляди, займет его место. Теперь ему стало ясно, что все было подстроено: и первый визит пристава, и что свадьбу нарочно назначили на двенадцать часов, а пристава с молодцами подослали его перехватить. А может быть, и дуэль с Делоржем? Но нет, то подстроила женщина - мужчина такой подлости не сделает, да еще отец с родным сыном; ну, а бедняжки женщины по-другому мстить не могут, вот и сражаются недозволенными способами.

Как бы то ни было, Дьюсэйсу стало ясно, что отец его обошел: подстроил одну ловушку - она не удалась благодаря моей находчивости, потом вторую, и на сей раз вышло. А милорд, хоть и негодяй, слишком был добродушен, чтобы идти на злое дело без толку. Он до того дошел, что все ему было нипочем: сегодня на коне, завтра под конем, но зла не помнил. И уж если пошел против сына, значит, чует выгоду. А какую выгоду? Ясное дело - богатую наследницу. Достопочтенный мистер Д. молчал, но я его видел насквозь: он жалел, зачем не дал старику денег, когда тот просил.

Бедняга! Он думал, что все разгадал, а ведь опять попал впросак.

И что ж он решил сделать? Жениться во что бы то ни стало - "кут ке кут", как говорят французы, то есть - "за расходами не постоим".

Для этого надо было выйти из тюрьмы, а чтобы выйти - заплатить долги, а чтобы заплатить - отдать все до последнего шиллинга. Ну что ж, для настоящего игрока четыре тысячи - ставка небольшая, особенно в его положении: не рискнешь - так и сгниешь в тюрьме, а сыграешь удачно выиграешь десять тысяч годового дохода.

Видя, что никуда не денешься, он решился и сочинил следующее письмо:

"Обожаемая Матильда!