Уильям Теккерей: Лекции мисс тиклтоби по истории англии

Когда законная династия шотландских королей угасла - в конце концов, не важно даже на ком, ведь о короле-голоштаннике не стоит и беспокоиться, когда эта династия угасла, появилось несколько претендентов на престол, и лорды этой страны в недобрый час обратились к Эдуарду с просьбой решить, кому он достанется. Он выбрал достойнейшего, отдав трон некоему Джону Балиолу, но за это заставил Балиола присягнуть себе в вассальной верности и не стеснялся вызывать его в Лондон, когда ему заблагорассудится. Говорят, был год, когда Эдуард призывал его ко двору шесть раз, а от Эдинбурга до Лондона было не меньше месяца езды. Так что бедняга, наверно, весь год провел в пути, разъезжая взад-вперед верхом тряской рысью. А ведь на нем тоже не было этих самых... Ну, вы меня понимаете, - по моде Хемфри Клинкера.

Нетрудно представить себе, что из этого вышло. Балиола вконец измучили непрестанные разъезды. Никакой смертный не мог бы выдержать двенадцать таких поездок в год. И он отправил королю Эдуарду послание, в котором отрекался от столь обременительного трона.

Это был очень благоразумный поступок. Он поселился в Нормандии, где прожил свой век тихо-мирно, как говорят, целиком посвятив себя литературе. Декан колледжа имени Балиола в Оксфорде любезно дал мне рукопись, собственноручно написанную бывшим государем и снабженную рисунками, хотя и грубыми, но представляющими большой интерес для любителя старины. Вот один из них, изображающий Балиола на Северной дороге, которая в конце тринадцатого века, вероятно, в самом деле была в плачевном состоянии.

Девиз, написанный под рисунком королевским бардом, необычен, прост и трогателен. Он гласит:

Шотландцу без штанов скакать верхом не мед:

Корону сохранив, он копчик отобьет {*}.

{* Перевод Я. Рецкера.}

Итак, Балиол отрекся от престола, но уже другой человек, с которым ему не сравниться, готовился к борьбе за независимость своей страны.

Лекция девятая

Эдуард I. - Шотландцы и их притязания

Мои дорогие, вы знаете, что я недолюбливаю шотландцев, и я намеревалась даже в своих лекциях настолько подорвать репутацию Уильяма Уоллеса, чтобы историки не смели больше и заикнуться о нем, а те многочисленные слушатели, которые сидят здесь, те миллионы людей, которые читают меня в "Панче", и бесчисленные миллиарды, которые в грядущие века будут ссылаться на этот труд, когда нас, молодых и старых, уже не будет на свете, сразу увидели, что подвиги, приписываемые ему, это сплошная выдумка, а характер у него такой же темный, как история его жизжи.

Некоторые позднейшие авторы судят о нем весьма сурово. В особенности досталось ему от доктора Лингарда за то, что он претендовал на звание героя, а другой автор, мистер Кейтли, не менее строг и приводит выдержки из старых хроник, бросающие тень на Уоллеса. Один из летописцев называет его "quidam latro publieas", то есть самым обыкновенным вором, говоря о его семействе, пишет, что он был "ex mfirna geate procreatus", - инымн словами, происходил из самых низад. Но не следует забывать, что авторы эти были англичане и мыслили они на английский лад. Подобным же образом бесчестили и Вашингтона во время американской войны, и я уверена, что некоторые из моих дорогих учеников, которые читают английские газеты, встречали точно такие же слова по адресу мистера Дэниела О'Коннела.

Ругаться легче всего, но давайте, мои юные друзья, будем снисходительны ко всем, и тем белее - к шотландцам, ведь если отнять у них Уоллеса, кто же будет у этих бедняг героем? Конечно, сэр Вальтер Скотт выдумал в своих романах немало славных шотландцев, и, пожалуй, их подвиги, и подвиги Уоллеса в равной мере подлинны.

Но даже если предположить, что он действительно вышел из низов и некогда был разбойником, несомненно, что потом он взял под свое командование шотландские войска и одно время был регентом королевства. И тем больше ему чести, что он своим искусством и доблестью победил храбрые и дисциплинированные войска, высланные против него, и занял столь высокое положение, хоть и на время, через голову всесильного, невежественного, трусливого, подлого, вероломного, себялюбивого дворянства, каким было дворянство Шотландии.

Даже бедняга Джон Балиол и тот несколько раз пытался спасти свою корону от самовластного Эдуарда. Но дворяне, хотя и были в заговоре против английского короля, первые стали раболепствовать перед ним, когда он явился утвердить то, что называл своим правом. Их двурушничество лишний раз подтверждает то, что король Эдуард простил их всех, кроме Уоллеса, который один отказался вступить в сделку с захватчиком.