Уильям Теккерей - Лекции мисс тиклтоби по истории англии

Юный Спрай. Ура! Вот это здорово!

Замолчите, Спрай, глупый вы мальчишка. Конечно, мистеру Криббу или высокородному маркизу Уотерфордскому пристало забавляться, колотя людей по голове и разбивая им носы, а до и после этого жать им руку, но у королей есть другие обязанности, что нам в наше время прекрасно известно. Вот представьте себе, что вы перебили десяток уличных фонарей, или оборвали столько же дверных молотков, или сбили с ног и покалечили нескольких полисменов, с кого спросят возмещение, если у вас в кармане нет и шестипенсовика?

Спрай. С папы, ясное дело.

Да, конечно, не захочет же он, чтобы вас отправили в колонии. То же самое, мои дорогие, получается и со всеми великими королями, - они дерутся, а платить приходится нам. Страдают бедные подданные: мужчины, которые не ссорились ни с одним государем в христианском мире, - да и как могли они поссориться, если ни одного и в глаза не видели? - должны, во-первых, платить налоги, а, во-вторых, идти сражаться и умирать, оставляя нас, бедных женщин, безутешных жен и дочерей, оплакивать их или врачевать их раны, если они вернутся. Лет сорок тому назад (когда я была молода, мои дорогие, и, как говорили, очень недурна собой) император Бонапарт со своими французами чуть не вторгся в нашу страну. Представьте себе, что сталось бы с нами, явись сюда эти чудовища! Даже сейчас при одной мысли об этом я содрогаюсь. Представьте себе, что моего покойного папу, прапорщика добровольческого корпуса, принесли бы домой смертельно раненного. Представьте, что банда солдат стала бы на постой в нашем доме. Представьте, что здоровенный, свирепый французский генерал с густыми черными бакенбардами - вполне возможно, сам Бонапарт или, по крайней мере, маршал Ней - влюбился бы в прелестную юную девушку и принудил ее выйти за себя замуж! Дорогие мои, да я скорее бросилась бы с моста в Темзу! (Всеобщее одобрение, отчасти, однако, ироническое.)

Такова... да, такова война! И, скажу вам, мне лично глубоко отвратительна вся эта воинская слава. Надеюсь, наступит время, когда треуголки и штыки сохранятся только как диковины в музеях, а красное сукно пойдет на плащи для старух.

Но вернемся к королю Ричарду - хотя он и заявил, что раскаивается в своем буйстве во время царствования отца, но сам нисколько не изменился. Так, увы, бывает со всеми драчунами! Первым делом он стал готовиться к большой войне и, чтобы добыть денег, не только обложил тяжкими налогами свой народ, но продал за бесценок Шотландское королевство, завоеванное его отцом. Не знаю, какова была сумма, которая в то время считалась бесценком как плата за эту страну {Крайнее предубеждение мисс Тиклтоби против Шотландии и шотландцев можно объяснить тем, что директором соперничавшей с ней академии был мистер Мак-Уиртер, который, как говорят, некогда делал авансы мисс Т. Когда же ему удалось переменить к себе значительное число ее учеников, мистер Мак-Уиртер тотчас прекратил свои ухаживания.}, и, в самом деле, мнения историков тут расходятся. Но вообразите себе, насколько он был стеснен в деньгах, если расстался с таким добром.

В той части земли, которая тогда именовалась христианским миром, крепло желание вырвать Иерусалим из лап турок, и для этого собирались несметные полчища. Многие из государей, примкнувших к этому союзу, были самыми лживыми, порочными и деспотичными людьми на свете. Но Ричард Львиное Сердце был бесхитростен и присоединился к делу, которое считал богоугодным, всей душой. Вышибать из турок мозги здоровенной секирой казалось ему верхом христианской добродетели, и, безусловно, никто на свете не исполнял этот сомнительный долг лучше его. Этот крестовый поход он возглавлял вместе с королем Франции. Но француз из зависти, или из осторожности, или из отвращения к этому делу вскоре возвратился в свои владения и оставил всю славу и все сражения на долю короля Ричарда. Говорят, свет еще не видел столь несокрушимого и отважного бойца. Турки проигрывали ему битву за битвой, а при осаде Аскалона он со своим войском особенно отличился, вырезав не менее сорока тысяч сарацинов и наголову разгромив их вождя султана Саладина.

В перерывах между сражениями эти два государя постоянно обменивались любезностями, так, например, когда. Ричард заболел, Саладин прислал ему коробочку пилюль от своего придворного аптекаря. А Ричарду, говорят, однажды вздумалось посвятить храброго сарацина в рыцари, словно тот был олдерменом или членом Королевской академии. И хотя король со львиным сердцем считал своим христианским долгом преследовать турка и, если удастся его поймать, выпустить ему мозги, все же он признавал, что это благородный и щедрый государь, и восхищался им больше, чем любым из своих августейших союзников. Разве это не великодушно? Еще как!