Уильям Теккерей - Призрак синей бороды

- Вздор! Они все забальзамированы монсеньером Ганналом. Как ты осмеливаешься повторять гнусные наветы на лучшего из мужей? Да возьми только фамильную Библию и прочитай, что говорит мой обожаемый святой о своих женах - прочти, что написано его же собственной рукой:

"Пятница, 20 июня. Сочетался браком с возлюбленной женою моей, Анной Марией Скроггинсиа.

Суббота, 1 августа. Осиротевший муж едва нашел в себе силы начертать в этой хронике, что дражайшая из жен, Анна Мария Скроггинсиа сегодня скончалась от боли в горле".

- Вот! Разве может быть что либо убедительней этого? Читай дальше:

"Среда, 1 сентября. Сегодня я повел к алтарю Гименея утешение души моей, Луизу Матильду Хопкинсон. Пусть этот ангел займет место той, которую я потерял!

Среда, 5 октября. О, небеса! Сжальтесь над обезумевшим от горя страдальцем, вынужденным отметить здесь крах драгоценнейших его надежд и чувств! Сегодня моя обожаемая Луиза Матильда Хопкинсон испустила дух! Недуг в области головы и плеч стал внезапной причиной события, кое оставило обездоленного нижеподписавшегося несчастнейшим из смертных.

Синяя Борода"

- И каждая, каждая жена отмечена в этой летописи подобными же благозвучными, патетическими, чистосердечными, добродетельными и нежнейшими словами. И вы полагаете, мисс, будто человек, написавший столь чувствительные строки, может быть убийцей?

- То есть ты хочешь сказать, будто он не убивал их? - переспросила Анна.

- Боже помилуй, Анна, убивал их! Да они все до единой умерли столь же естественной смертью, какая, надеюсь, суждена и тебе! Мой благословенный муж был по отношению к ним ангелом доброты и кротости. Его ли вина, что доктор не сумел излечить их недуги? Ну, разумеется, нет! А после их кончины безутешный муж велел забальзамировать их тела, чтобы никогда не расставаться с ними и по эту сторону могилы.

- А зачем тогда он привел тебя в башню, ответь-ка? И почему это ты в такой спешке послала меня взойти на крышу? И зачем это он острил свой длинный нож и рычал тебе _спускаться вниз_!

- Просто чтобы отчитать меня за излишнее любопытство - нежная, кристальная, добрейшая душа! - всхлипнула вдова, переполненная волной дорогих сердцу воспоминаний о знаках внимания, которыми дарил ее господин и повелитель.

- Вот уж хотелось бы мне, - надулась сестрица Анна, - чтобы я в тот день не так поспешила звать братьев.

- Ах! - душераздирающе возопила миссис Синяя Борода. - Не надо... не вспоминайте этот ужасный роковой день, мисс! Если бы вы не ввели в заблуждение ваших братьев, мой милый бедный Синяя Борода еще был бы жив, еще был бы... был бы отрадою души его осиротевшей Фатимы!

Все ли жены обожают своих мужей, когда последних нет уже на этом свете, или же версия Фатимы на самом деле правдива и всеобщее заблуждение относительно Синей Бороды является всего лишь чудовищным предубеждением и он не более убивал своих жен, чем, скажем, вы или я, остается еще доказать, да впрочем, это и не так важно для понимания остальной части приключений миссис С.Б.

И хотя люди скажут, будто завещание Синей Бороды, по которому все его состояние переходило его супруге, буде оная переживет его, было лишь издевательской мистификацией, если учесть, что он твердо вознамерился перерезать ей горло сразу же по истечении медового месяца, но все же лучшее доказательство истинных его намерений - это глубочайшее горе, кое выказывала вдова после его смерти и тот факт, что состояние он оставил ей весьма значительное.

Дражайший мой друг, если бы только кто-нибудь оставил вам или мне огромное состояние, разве стали бы мы докапываться, зачем да почему? Полноте! Мы бы взяли его за милую душу и не ломали бы себе голову, вот и миссис Синяя Борода поступила так же.

Правда, семья ее мужа пыталась оспорить это дело, говоря так: "Мадам, вы должны признать, что мистер Синяя Борода вовсе не предназначал вам все деньги, поскольку твердое его намерение состояло в том, чтобы снести вам голову с плеч! Совершенно очевидно, что он намеревался оставить деньги своим кровным родственникам, а посему вы должны незамедлительно передать их нам".

Однако вдова дала им резкий отпор, резонно возразив: "Быть может, ваши аргументы и очень хороши, но я, с вашего позволения, все же оставлю деньги себе".

И с тем она, как мы уже упоминали, заказала траур, погрузилась в скорбь и повсюду превозносила кристальный характер усопшего. Если бы хоть кто-нибудь оставил мне все свое состояние, уж какие бы похороны я ему устроил, и как бы превозносил его!