Кирилл Партыка - Чёрное место

Кравец хмыкнул.

– Да уж, точно – вилами по воде.

– А другого у нас все равно ничего нет.

– Перчатку при осмотре места происшествия могли не найти, потому что ночью пурга была, ее и замело, – вставил Матвиенко.

– Так, значит, он ее потом увел от греха, – заключил Кравец. – Дурак, что ли, вещдок оставлять!

– Э-эх, вот бы нам эту перчаточку отыскать, – помечтал Бочарников..

– Так она нас там и дожидается, – отмахнулся Кравец.

– Найдем, не найдем, а попробовать стоит, – сказал Степанов. – Взять солдат в военной комендатуре и весь тот квадрат шаг за шагом…

Лес изменился неузнаваемо. Снег сошел, и заросли теперь стояли сиротливо-прозрачные, насквозь продуваемые зябким апрельским ветром. Земля под ними еще не проросла первой травой.

Воины попрыгали с комендантского грузовика. Кравец построил их в шеренгу и начал инструктаж.

– Рассредоточиваемся на два метра друг от друга. Движемся цепью – нос в землю. Каждый сантиметр обнюхивать. Перчатка из коричневой кожи, с насечками на тыльной стороне…

Сержант на правах «куска» присоединяться к остальным не спешил, торчал в кузове, заткнув пальцы за приспущенный ремень и лениво оглядывая окрестности.

– Чего ее искать-то? – подал он голос с высоты. – Вон ваша перчатка валяется.

Матвиенко чертыхнулся, шагнул в кусты и поднял находку.

– Понятые! Сюда!

– Я ж тебе говорил, что чудеса случаются, – подмигнул Степанов Кравцу. – А ты не верил.

– Просто чудакам везет. Что и обидно.

Бочарников поморщился. Комната для допросов в ИВС Приреченского ГОВД провоняла перегаром паршивого табака и немытым человеческим телом.

Сержант ввел арестованного и удалился. Лицо у Кислицына окончательно почернело, щеки ввалились, а глаза оставались стеклянными и пустыми. Его приходилось содержать в отдельной камере, потому что другие арестованные, прослышав по «тюремному радио» о том, за что закрыли нового сидельца, орали, не переставая: «Дай его нам, начальник! Дай!»

Кислицын, как сомнамбула, опустился на привинченный к полу табурет и погрузился в привычный транс. На все разговоры следователя у него теперь был один ответ – мертвое молчание.

Бочарников постучал ладонью по столу.

– Кислицын! Очнитесь. Можете и дальше изображать немого. Но меня-то послушайте. Вот протокол опознания. Вашей жене предъявлены три мужские перчатки, в том числе обнаруженная на месте, где был найден труп девочки. Вы меня слышите? Жена перчатку опознала. А также ее опознали ваши знакомые и сын. Перчатка, Кислицын, принадлежит вам. Как же она оказалась поблизости от трупа, если вы утверждаете, что в том месте никогда – ни до, ни после – не бывали?

Арестованный молчал. Но отрешенное выражение на его лице начало меняться. Сквозь окаменевшую маску вдруг отчетливо проступило смятенье.

– Отчего же после не съездили за пропажей? – Бочарников навалился на стол. – Могли ведь догадаться, где обронили. Побоялись? Или решили, что мы перчатку нашли, и затаились? А когда поняли, что вас не подозревают, успокоились. Или все-таки ездили, да тоже в снегу не отыскали?

Тишина длилась несколько минут, и следователь не спешил ее нарушать. Кислицын согнулся на стуле, будто сдерживая рвоту. Мерзость, сжигающая его изнутри, рвалась наружу. Но торопить ее не стоило.

– Побоялся… – Голос обвиняемого впервые за много дней обрел живую интонацию. – Я к тому месту приближаться не могу… когда оно не черное.

– Черное? В каком смысле?

– Там, на дороге… в кустах… Оно иногда становится черным. Я три года назад проезжал мимо и увидел. Сперва ничего не было, а потом чернота... А когда оно черное, я не могу на них смотреть… на женщин. На девочек особенно… Потом все проходит. Но я помню...

– И что же это такое, в кустах?

– Не знаю. Но я всегда чувствую, когда оно появляется, где бы ни был…

– Послушайте, Кислицын, – сказал следователь. – Возможно, вы сейчас валяете дурака. Но, если нет, вас не только судить, вас лечить надо. Когда оно не черное, самому разве не страшно?

– Мне… да, страшно… очень! – Обвиняемый впервые взглянул следователю в глаза. – Я хотел повеситься, но не смог.

– Сейчас оно не черное?

– Нет. Сейчас нет. Поэтому я могу рассказать… Я все расскажу.

– У вас были сексуальные проблемы? Почему не удался половой акт с девочкой в машине?

– Она кричала. Она все время так кричала – я чуть не оглох. Я не смог… Меня не расстреляют?

Бочарников откинулся на спинку стула. Как все просто, оказывается.