Ричард Бирд - Х20

— Порядок, — сказал я. — Я его подмахну.

Меня еще пошатывало. Тео и Бананас маячили за спиной Джулиана, а я смотрел на них, и в моем мозгу звучало единственное слово. Совет. Тео прошептал через плечо Джулиана: “Не бойся”.

— Хорошо, — сказал я Джулиану. — Я его подмахну. Но не здесь.

Джулиан отвел меня в дом и подождал, пока я вызову такси. Он и бровью не повел, когда я сказал ему, что мы едем в трущобы. Он хотел одного — чтобы я подписал его контракт, поэтому молчал, пока мы ехали в такси, шли через пустырь, поднимались на лифте, и заговорил, лишь когда я открыл дверь квартиры номер сорок семь.

— Какая сырость, — сказал он.

Квартира знакомо воняла затхлым табаком и пылью, и я попросил Джулиана устраиваться поудобнее в комнате, которая раньше была клиникой. Он смахнул пыль с кресла Тео и уселся за стол. Я сел в кресло для пациентов. Он достал конверт из кармана пиджака и положил передо мной.

— Давай больше не будем тратить время, — сказал он. — Здесь смердит.

Он протянул мне ручку, а я достал контракт из конверта. Прочитал несколько строчек. Заметил, что держу ручку как сигарету.

— А, понимаю, — сказал Джулиан. — Делаешь вид, будто сомневаешься, чтобы я как следует понервничал.

— Ты всегда говорил, что я могу бросить, когда захочу.

— Разумеется. Но ты в такой степени мистер Икс, что тебе никогда не придет в голову бросить. Это просто не вяжется с твоим характером.

— Как-то глупо, а? Я могу схлопотать рак легких.

— А можешь и не схлопотать. К тому же в Гамбурге ты сказал, что хочешь умереть. Я думал, все дело в этом.

— Было, — сказал я. — Но потом я встретил Тео.

Я больше его не видел, но знал, что он с нами. Я чувствовал, как он подзуживает меня продолжать. Я сказал Джулиану:

— Ты ведь знал, что он одолел ВТМ?

— Откуда? Все его растения погибли в огне.

— А как насчет того, что ты украл?

— Оно погибло, — сказал Джулиан и глазом не моргнув, хотя мы оба знали, что устойчивый табак практически неуничтожим. — Контракт, Грегори.

— Зачем ты спалил лабораторию?

Взгляд Джулиана опустел. Он достал пачку “Сенчури”. Выбрал сигарету и закурил, надолго задержал дым в легких, словно этого достаточно, чтобы не отвечать.

— Ты в это время был со мной, — сказал он, окружая дымом каждое слово. — В моем доме. Пил мое пиво.

— Джулиан, ты носишь пиджак и галстук. Ты отдаешь приказы. Вот что ты делаешь.

— Зачем мне поджигать лабораторию Тео? В ней были растения, из которых, может, получилась бы безопасная сигарета.

— Я тебе не верю. К тому же откуда тебе знать? Табак надо проверять, а проверки займут вечность и все равно ничего не подтвердят, как это уже случилось.

— Думаешь, это сделал я?

— Это был способ заполучить табак Тео. Тео был прав. Ты не хотел перемен. Ты узнал о его открытии и испугался, что он этот табак продаст.

— Уверяю тебя, — сказал Джулиан. — Я ничего об этом не знал.

— Ты пригласил меня к себе, чтобы я дома не болтался.

— Кто тебе сказал?

— Затем ты уничтожил лабораторию, чтобы защитить “Бьюкэнен”. На самом деле Тео давным-давно одолел ВТМ, но он знал, что так и произойдет. Он никому ничего не сказал, потому что знал: кто-нибудь вроде тебя придет и все уничтожит.

Джулиан посмотрел на свою пачку “Сенчури”. Подтолкнул ее ко мне.

— Давай решим это как взрослые люди, — сказал он.

Джулиан уже довольно давно наступил на мои “Кармен”. Я достал из пачки одну “Сенчури”. Осторожно повертел ее в руках и прочитал надпись над фильтром. Положил обратно в пачку вверх ногами и толкнул обратно через стол.

— На удачу, — сказал я.

Он достал перевернутую сигарету и закурил ее.

— Но только если сохранишь ее до конца.

— Перестань валять дурака, Грегори. Чем тебе еще заняться в жизни?

— Чем угодно. Я могу купить мотоцикл. Могу отправиться в Нью-Йорк.

— На какие шиши?

— Где я, поскольку не курю, не буду парией.

— Да, очень хорошо, Грегори, но эта шутка скучновата даже для тебя. Как и то, что сперва ты приволок меня в эту сырость. А теперь подпиши контракт. Ты знаешь, что в нем написано.

Еще десять лет уединения и опасной иллюзии, что я неуязвим, что я ничего не предлагаю внешнему миру и недоступен за пеленой сигаретного дыма. Только теперь я понял, что отказаться невозможно. Невозможно жить полностью отрешенным и нелюбопытным, потому что мир постоянно предлагает сорвать с него маску и не может иначе. Пора перестать быть статистикой и доказать, что я имею не только общественное значение.