Ричард Бирд - Х20

Я вспомнил угол, под которым Гемоглобин задрал голову, когда смотрел, как Тео снимает картины в квартире над закусочной Лилли. Вспомнил Папая, легкое и коллекцию лотерейных квиточков, которую Тео заткнул в красную хозяйственную сумку рядом с укоряющим рентгеновским снимком.

— Мне предстоит операция, — говорил Тео. — Обычное дело для людей в моем возрасте. Беспокоиться не о чем. Такая ерунда, что даже даты не назначили.

Я ему поверил, потому что он уже перечислял, чем займется у меня дома. Он дирижировал сигаретой, расписывая, как превратит заднюю часть дома в лабораторию. Если света хватит, В такой сырости будет достаточная влажность, идеальная для выращивания и проведения опытов над растениями наподобие, скажем, табака. Затем он подробно описал мою комнату, включая обогреватель и пуфик, хотя никогда там не был.

— Я не боюсь привидений, — добавил он, — это мне Джейми присоветовал.

Джейми постоянно следил за мной, хотя Тео так и не сказал, платил ли он ему сигаретами.

— Тео, ты извращенец.

— Он говорит, у тебя классный телевизор.

Он на секунду оторвался от сумок.

— Ты действительно хочешь, чтобы я к тебе переехал?

— Твоей работе это пойдет на пользу. Ты сам так сказал.

— Но ты действительно хочешь ?

— Иначе ты окажешься на улице.

— Ты как-то сказал, что ничего не хочешь. Не хочешь отвлекаться, помнишь? Не хочешь никаких событий. Даже особо разговаривать не хочешь.

— Видимо, я изменился.

— Тогда скажи это.

— Я хочу, чтобы ты жил со мной, идет?

— Хорошо, — сказал он, — очень хорошо. Что-то я вдруг мальца проголодался.

И посреди комнаты он побросал все вещи и запрыгал с ноги на ногу, высоко вскидывая колени. Я узнал пляску, означавшую пирог с мясом и почками, и я бы хотел думать, что он пляшет капельку и от радости. Затем я тоже пустился в пляс, вращая руками назад, действительно чуть-чуть от радости, и так мы плясали, пока Лилли не распахнула дверь.

— Один пирог с мясом и почками, — сказала она.

— Всего один?

— И большой мясной.

Мы с Эмми вернулись, осмотрев останки лаборатории Тео, а Уолтер сидит за столом и читает это. Хотя не знаю, может, он читает вчерашнюю запись.

— Ну и неразбериха, — говорит он и качает головой.

— Кто сказал, что тебе можно это читать?

— А что это? — любопытствует Эмми. — Дайка взглянуть.

— Нет, пожалуйста, Эмми, положи на место. Уолтер, освободи стол.

— Это дневник? Что это?

— Куча вранья, — говорит Уолтер. — Ты тут прямо герой. А я — какой-то старый пердун в шляпах.

Он машет в мою сторону листом. Я выхватываю бумагу, и мне наконец удается оттеснить Уолтера и Эмми от стола.

— Бóльшая часть там правда, — защищаюсь я.

— Правда? — Уолтер уже несколько часов обходится без табака. — Вот я тебе скажу правду.

— Успокойся, Уолтер.

Не тут-то было. Он опирается на палку и говорит, тыча пальцем в воздух:

— Видишь эту женщину? Ее муж совершает самоубийство, пока ее отец убивает ее мать.

— Уолтер, держи себя в руках, — говорит Эмми. — Никто не совершал никакого самоубийства. Мой муж бросил меня, потому что заболел и так было лучше. Это случилось давным-давно.

— Он просто тебя бросил. Он курил “Житан”. И поэтому ты вбила себе в башку, что он нарочно себя убивал. Ты ведь так думаешь?

— Послушай, Уолтер, — говорю я. — Если у тебя кончился табак, не вали это на Эмми. Она не виновата.

Но он уже завелся. Он описал, как его жена, мать Эмми, умерла от хронического бронхита, а Эмми до сих пор считает, что виноват он. Вот почему она задалась целью спасти Уолтера от самого себя, переехав к нему в дом, затерянный в трущобах.

— Я хотела тебе помочь, — говорит Эмми.

— Выкури трубку, Уолтер.

— Но это и есть правда, она за здорово живешь не закончится.

После ухода мужа Эмми до Тео ни в кого не влюблялась. Уолтер сказал, она была слишком занята: толкала антитабачные речи в частных школах для мальчиков и показывала слайды с раковыми яичками. Как будто избавление мира от табака могло все наладить, включая и ее несчастливую личную жизнь.

— Я просто не люблю, когда умирают люди, вот и все.

— Чушь. Ты любишь жаловаться на что-то одно, а не на все сразу. Ты просто разочарованная старая дева.

— Потому что каждого мужчину, кроме Тео, которого я приводила домой, мутило от твоего беспрерывного курения.

— Значит, это я виноват?

— Какая муха тебя укусила? Зачем ты так?

— Потому что это правда, — говорит Уолтер. — И в следующий раз, когда Грегори вздумает перемыть нам косточки, он сможет и это туда засандалить.