Григорий Кружков - Очерки по истории английской поэзии. Поэты эпохи Возрождения. Том 1

Душа, жилица тела,
Ступай в недобрый час.
Твой долг – исполнить смело
Последний мой наказ.
Иди – и докажи,
Что мир погряз во лжи!
Скажи, что блеск придворный –
Гнилушки ореол,
Что проповедь – притворна,
Коль проповедник зол.
И пусть вопят ханжи –
Сорви личину лжи!
Скажи, что триумфатор,
В короне воссияв,
Всего лишь узурпатор
Чужих заслуг и слав.
И пусть рычат ханжи –
Сорви личину лжи!
Скажи вельможам важным,
Хозяевам страны,
Что титлы их – продажны,
Что козни их – гнусны.
И пусть грозят ханжи –
Сорви личину лжи!
Скажи, что знанье – бремя,
Что плоть есть токмо прах,
Что мир – хаос, а время –
Блуждание впотьмах.
Земным – не дорожи,
Сорви личину лжи!
Скажи, что страсть порочна,
Что обожанье – лесть,
Что красота непрочна
И ненадежна честь.
Пустым – не дорожи,
Сорви личину лжи!
Скажи, что остроумье –
Щекотка для глупцов,
Что заумь и безумье
Венчают мудрецов.
Так прямо и скажи –
Сорви личину лжи!
Скажи, что все науки –
Предрассуждений хлам,
Что школы – храмы скуки,
А кафедры – Бедлам.
И пусть кричат ханжи –
Сорви личину лжи!
Скажи, что на Парнасе
У всякого свой толк,
Что много разногласий,
А голос муз умолк.
И пусть шумят ханжи –
Сорви личину лжи!
Скажи, что власть опасна
И что судьба слепа,
Что дружба – безучастна,
Доверчивость глупа.
Так прямо и скажи –
Сорви личину лжи!
Скажи, что суд как дышло
И вертят им за мзду.
Что совесть всюду вышла,
Зато разврат в ходу.
Пусть бесятся ханжи –
Сорви личину лжи!
Когда же всем по чину
Воздашь перед толпой,
Пускай кинжалом в спину
Пырнет тебя любой.
Но двум смертям не быть,
И душу – не убить!

К вам, погребенным радостям моим,
Я обращаю этот жалкий ропот,
Тоскою и раскаяньем казним,
Погибельный в душе итожа опыт.

Когда бы я не к мертвым говорил,
Когда бы сам я, как жилец могилы,
В бесчувствии холодном не застыл –
Взывающий к теням призрак унылый,

Я бы нашел достойнее слова,
Я бы сумел скорбеть высоким слогом;
Но ум опустошен, мечта мертва –
И в гроб забита в рубище убогом…

Там, где еще вчера поток бурлил
Во всей своей мятежной, вешней силе,
Осталась лишь трясина, вязкий ил:
И я тону в болотном этом иле.

У нивы сжатой колосков прошу –
Я, не считавший встарь снопов тяжелых;
В саду увядшем листья ворошу;
Цветы ищу на зимних дюнах голых…

О светоч мой, звезда минувших дней,
Сокровище любви, престол желаний,
Награда всех обид и всех скорбей,
Бесценный адамант воспоминаний!

Стон замирал при взоре этих глаз,
В них растворялась горечь океана;
Все искупал один счастливый час:
Что Рок тому, кому Любовь – охрана?

Она светла – и с нею ночь светла,
Мрачна – и мрачно дневное светило;
Она одна давала и брала,
Она одна язвила и целила.

Я знать не знал, что делать мне с собой,
Как лучше угодить моей богине:
Идти в атаку иль трубить отбой,
У ног томиться или на чужбине,

Неведомые земли открывать,
Скитаться ради славы или злата…
Но память разворачивала вспять –
Грозней, чем буря, – паруса фрегата.

Я все бросал, дела, друзей, врагов,
Надежды, миражи обогащенья,
Чтоб, воротясь на этот властный зов,
Терпеть печали и влачить презренье.

Согретый льдом, морозом распален,
Я жизнь искал в безжизненной стихии:
Вот так телок, от матки отлучен,
Все теребит ее сосцы сухие…

Двенадцать лет я расточал свой пыл,
Двенадцать лучших юных лет промчалось.
Не возвратить того, что я сгубил:
Все минуло, одна печаль осталась…

Довольно же униженных похвал,
Пиши о том, к чему злосчастье нудит,
О том, что разум твой забыть желал,
Но сердце никогда не позабудет.

Не вспоминай, какой была она,
Но опиши, какой теперь предстала:
Изменчива любовь и неверна,
Развязка в ней не повторит начала.

Как тот поток, что на своем пути
Задержан чьей-то властною рукою,
Стремится прочь преграду отмести,
Бурлит, кипит стесненною волною

И вдруг находит выход – и в него
Врывается, неудержим, как время,
Крушащее надежды, – таково
Любови женской тягостное бремя,

Которого не удержать в руках;
Таков конец столь долгих вожделений:
Все, что ты создал в каторжных трудах,
Становится добычею мгновений.