Григорий Кружков - Очерки по истории английской поэзии. Поэты эпохи Возрождения. Том 1

Три Пряхи, помогите нам,
Небесные сестрички!
Тянуть-сучить злодейку-нить
Натужно с непривычки.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Над нами кнутобой слепой
Кричит: Живей давай-ка!
А чуть замрет веретено,
Поднимет лай хозяйка.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Не спросит нас веселый гость:
Цукатов не хотите ль?
И кружечку не поднесет
Приятный посетитель.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Взгляните: наша крошка Бесс
Умаялась, бедняжка;
Нет, никогда за все года
Ей не было так тяжко.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Всех наших чисто замели,
Накрыли всю слободку.
Теперь – ни трубочку разжечь,
Ни поплясать в охотку.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Нет ни купца с тугой мошной,
Ни друга-шалопая:
По нашим беленьким плечам
Гуляет плетка злая.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Эй вы, задиры-хвастуны,
Бойцы трактирных кружек!
Нас обижают – где же вы? –
Вступитесь за подружек.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Мы крутим это колесо,
Как белки, поневоле,
В глазах у нас мелькает все,
На пальчиках – мозоли.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

А если не желаешь прясть,
То разговор короткий:
Иди опять пеньку трепать,
Чтоб не отведать плетки.

Куделька, лен и конопля,
Тура-ляля, тарара,
Куделька, лен и конопля –
Тройная наша кара.

Князь Оберон – хозяин мой,
Страны чудес верховный маг.
Лететь во мрак, в дозор ночной
Я послан, Робин-весельчак.
Ну, кутерьму
Я подыму!
Потеха выйдет неплоха!
Куда хочу,
Туда лечу,
И хохочу я: – Ха, ха, ха!
Промчусь я, молнии быстрей,
Под этой ветреной луной,
И все проделки ведьм и фей,
Как на ладони, предо мной.
Но я главней
И ведьм, и фей,
Мне их приструнить – чепуха!
Всю суетню
Я разгоню
Одним внезапным: – Ха, ха, ха!
Люблю я в поле набрести
На припозднившихся гуляк,
Морочить их, сбивать с пути
И огоньком манить в овраг.
– Ау, ау! –
Я их зову…
Клянусь, проделка неплоха!
Бедняги – в грязь,
А я, смеясь,
Взвился и скрылся: – Ха, ха, ха!
Могу я подшутить и так:
Предстану в образе коня,
И пусть какой-нибудь простак
Вскочить захочет на меня –
Отпрыгну вмиг,
Он наземь – брык! –
Забава эта неплоха!
И прочь скачу,
Куда хочу,
И хохочу я: – Ха, ха, ха!
Люблю я, невидимкой став,
На погулянки прилететь
И со стола пирог украв,
Нарочно фыркать и пыхтеть.
Кого хочу,
Пощекочу –
Подпрыгнет девка, как блоха!
– Ой, кто меня? –
А я, темня,
Кричу: – Кум лысый! Ха, ха, ха!
Мы ночью водим хоровод
И веселимся, как хотим;
Но жаворонок запоет –
И врассыпную мы летим.
Такая сласть –
Младенца скрасть
Иль подменить исподтиха!
Мать подойдет,
А там – урод
Смеется в люльке: – Ха, ха, ха!
С тех пор, как Мерлин-чародей
На свет был ведьмою рожден,
Известен я среди людей
Как весельчак и ветрогон.
Но – вышел час
Моих проказ,
И с третьим криком петуха –
Меня уж нет,
Простыл и след.
До новой встречи: – Ха, ха, ха!

Облекшись в траурный покров,
Поведай, Мельпомена,
Какая вышла в день Петров
Трагическая сцена.
Такого страха, господа,
Не видел «Глобус» никогда:
Вот горе, так уж горе! –
воистину беда.
О муза скорбная, пропой
Про этот день ужасный,
Как Смерть металась над толпой,
Вздымая факел красный, –
Вельмож испуганных презрев
И Генриха Восьмого гнев:
Вот горе, так уж горе! –
воистину беда.