Брассай - Разговоры с Пикассо

Пикассо знакомит Мальро с Нюш Элюар, которая только что пришла. Автор «Надежды» и «Удела человеческого» заметно оживляется. Нервно постукивая пальцами по виску, он говорит так, словно обращается к большой аудитории.

АНДРЕ МАЛЬРО. Видите ли, здесь важно то, что у союзников в Германии нет единой политики. Методы русских сильно отличаются от того, что делают там англичане, французы и американцы. А последние часто действуют хаотично и противоречиво. Хотите пример? Они решили развернуть там энергичную радиопропаганду. Возможно, сама по себе идея и хороша. Но одновременно они конфисковали у населения все радиоприемники и действовали при этом весьма жестко… И вот теперь приемники грудами валяются на улице – их сотни и тысячи… И ни один немец не слышит их пропаганды…

НЮШ. А магазины в Германии работают?

АНДРЕ МАЛЬРО. Да, они торгуют свининой… Свинины невероятное количество… Впечатление такое, что только свиньям удалось выжить среди разрухи и массовых убийств… Вы хотите знать, не французские ли это свиньи, которые целыми эшелонами бежали в Германию? Вполне возможно. Их удостоверений личности я не видел…

Мы направляемся в мастерскую. Мальро очень хочет посмотреть на «Мужчину с ягненком»: после того «несчастного случая» Пикассо приклеил ему ногу.

ПИКАССО. После бесчисленного количества эскизов и долгих месяцев размышлений я сделал эту скульптуру всего за несколько часов… Поль Элюар при этом присутствовал. Марсель мне помогал. Вначале я сварил арматуру. Но ее трудно рассчитать с первого раза. Мне это тоже не удалось… Она оказалась слишком слабой и не могла выдержать вес изваяния… Оно начало шататься под тяжестью глины. Это было ужасно! В любой момент она могла разбиться вдребезги. Действовать надо было быстро. Пришлось взять в подмастерья и Поля Элюара тоже… С помощью веревок мы прикрепили статую к балкам. Цвет гипса пришлось выбирать в спешке. Все было сделано в тот же день. Ну и работенка! Никогда не забуду… У меня была мысль поработать над этой скульптурой еще… Видите его длинные худые ноги, едва обозначенные ступни, почти слившиеся с постаментом? Мне хотелось вылепить их, как и все остальное. Но времени не хватало. И в конце концов я оставил все как есть… А теперь уже поздно. Он уж такой и останется. И если я его трону сейчас, то рискую все испортить. [55]

Мы поднимаемся, и Пикассо показывает нам последние полотна: набережные Сены, мосты, собор Парижской Богоматери, остров Сите, Вер-Галан… Картины небольшие, а некоторые просто крошечные.

ПИКАССО (обращаясь к Мальро) . Вы удивлены, не так ли? Я никогда не числился в «пейзажистах»… И изрядная доля правды в этом есть. В своей жизни пейзажей я написал немного. А вот это вылилось как-то само собой… Во время оккупации, не имея возможности путешествовать, я много гулял с Казбеком вдоль Сены, любуясь деревьями на набережных и мостами Пон-Нёф и Сен-Мишель… И в один прекрасный день эти накопленные впечатления начали, помимо моего желания, проситься наружу… И вылились в нечто обобщенное… Ни одна из этих картин не является «зарисовкой с натуры». Ни для одной из них не потребовались ни эскизы, ни сам «объект» перед глазами… Как они вам?

Мальро внимательно рассматривает эти вариации на одну тему. Больше всего ему нравится общий колорит: симфония серо-бежевых тонов – чуть светлее или чуть темнее – под сводом сиренево-серо-голубых небес. Пикассо рисовал берега реки при разном освещении: на заре, днем, в сумерках, ночью. Залитыми солнцем и под звездным небом… Он показывает нам и полотно с изображением Вер-Галан, где между арками моста Пон-Нёф видна конная статуя Генриха I V. Написанный в 1943-м, этот пейзаж – первый в целой серии. На другом полотне перед нами предстает вознесенный над крышами белый силуэт Сакре-Кёр – память о молодости…

Мальро нас покидает. Пикассо собирает вместе все полотна, где изображен собор Парижской Богоматери и спрашивает у меня:

– Вы фотографировали собор сзади? Я нахожу, что со спины он красивее, чем анфас…

БРАССАЙ. Да, фотографировал. Под таким углом он выглядит неожиданно… Но меня смущает одна вещь – большой металлический шпиль, который Виолле-ле-Дюк расположил в самом центре строения. Я нахожу, что это произвол…

ПИКАССО. Меня эта стрела тоже удивила. Но не могу сказать, что она мне не нравится. Напротив. Она – как бандерилья, вонзенная в загривок собора…

БРАССАЙ. Что мне понравилось в ваших пейзажах с набережными, так это то, что они кажутся поразительно похожими на натуру, хотя ни один из них с натуры не писался.