Эрик Кандель: Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней

Искусство портрета исключительно удобно для научного исследования. Имеются убедительные когнитивно-психологические и биологические представления о механизмах восприятия мимических выражений и жестов, эмоциональной реакции на них и вызываемой ими эмпатии. Портреты венских модернистов рубежа XIX–XX веков как нельзя лучше подходят для анализа через призму этих представлений, потому что увлечение указанных художников истинами, не лежащими на поверхности, шло бок о бок с увлечением бессознательным их современников, работавших в сфере медицины, психоанализа и литературы. Так что портреты, создатели которых ставили перед собой задачу изобразить чувства персонажей, указывают пример того, как психологические и биологические открытия могут углубить наше понимание искусства.

В этом контексте я рассматриваю влияние научной мысли того времени и вообще венской интеллектуальной среды на трех художников: Густава Климта, Оскара Кокошку и Эгона Шиле. Одной из особенностей жизни австрийской столицы рубежа XIX–XX веков было свободное взаимодействие ученых с художниками, писателями и мыслителями. Общение с медиками и биологами, а также с психоаналитиками существенно повлияло на работу указанных трех художников.

Мастера венского модерна прекрасно подходят для анализа и по некоторым другим причинам. Прежде всего, их можно исследовать достаточно глубоко потому, что, хотя они сыграли немалую роль в истории изобразительного искусства, их было мало – всего трое художников первого ряда. Течение, которое они представляли, стремилось к живописному и графическому изображению бессознательных, инстинктивных устремлений, при этом каждый из художников выработал особый подход к использованию языка тела для передачи своих открытий.

С точки зрения венской школы искусствознания художник был прежде всего не творцом прекрасного, а проводником новых истин. Кроме того, отчасти под влиянием Зигмунда Фрейда, в 30‑х годах венская школа, уделявшая особенное внимание восприятию зрителя, взялась развивать естественнонаучный подход к психологии искусства, сосредоточенный на зрителе.

Сейчас наука о психике достигла уровня, позволяющего ей присоединиться к диалогу искусства и науки и вдохнуть в него новую жизнь, вновь сосредоточившись на зрителе. Чтобы связать результаты новейших нейробиологических исследований с живописью венских модернистов рубежа XIX–XX веков, я изложу современные представления о психологических и нейробиологических основах восприятия, памяти, эмоций, эмпатии и творчества. После этого я расскажу, как когнитивная психология и нейробиология объединили усилия для изучения механизмов восприятия искусства и нашей реакции на него. Примеры я взял из творчества модернистов, особенно австрийских экспрессионистов, но принципы реакции зрителя на произведения изобразительного искусства применимы к живописи любого периода.

Вы можете спросить: а зачем поощрять диалог между искусством и наукой, между наукой и культурой в целом? Нейробиология и искусство позволяют взглянуть на человеческую психику с двух сторон. Благодаря науке мы знаем, что психическую жизнь порождает активность мозга, а значит, наблюдая эту активность, мы можем приблизиться к пониманию процессов в основе наших реакций на произведения искусства. Как информация, собираемая глазами, превращается в зрение? Как наши мысли превращаются в воспоминания? Каковы биологические основы поведения? Искусство же открывает неуловимые качества психики: ощущения, вызываемые тем или иным опытом. Нейровизуализация демонстрирует, как на нейронном уровне выглядит депрессия, но не позволяет понять ощущения, связанные с депрессией, которые может открыть нам симфония Бетховена. Чтобы по-настоящему разобраться в природе психики, необходимо рассматривать ее и с той, и с другой стороны, однако, увы, мы редко совмещаем то и другое.

Интеллектуальная и художественная среда Вены рубежа XIX–XX веков породила условия для обмена идеями между теми, кто смотрел на психику с обеих сторон, и этот обмен привел к прорыву в становлении представлений о психике. Какую пользу и кому может принести подобный обмен сегодня? Для нейробиологии его польза очевидна: одна из высших целей биологии состоит в том, чтобы разобраться в механизмах осознанного восприятия нами ощущений и эмоций. Уместно предположить, что он полезен и ценителям, искусствоведам и историкам, а также самим художникам.