Паола Волкова - Мост через бездну. Импрессионисты и XX век

Конечно, центральная часть этой картины, особенно выделенная Веласкесом, подчеркнутая им (и даже лошадь так стоит – как бы замыкающей подковой, которая оформляет полукружье этой композиции), это две фигуры. В них вся суть происходящего, потому что губернатор Юстин Нассауский как бы немножко согнул спину, не то чтобы подобострастно, нет, но с полной внутренней покорностью, и передает эти ключи герцогу Спиноле. Но герцог Спинола не гордится, он не высокомерен, он даже так нежно, по-братски, треплет плечо губернатора – ничего, дескать, бывает, война.

Гуманист, великий гуманист Веласкес. Как пишет он побежденных голландцев! Он же пишет их портреты. Пусть они тут немного потрепанные, но это красивые молодые ребята, у них вся жизнь впереди. Как прекрасно они написаны! И врагов – голландцев, и своих – испанцев Веласкес пишет одинаково: он относится к ним как к людям, он относится к ним как к личностям. Да, здесь одни победители, а другие побежденные, но Веласкес «милость к падшим призывал». Есть интонация высокого гуманизма в этом акте передачи ключей от Бреды. Есть великое уважение, с которым художник пишет всех людей. Он изображает их с большой симпатией – и голландцев, и испанцев. И, конечно же, кисть Веласкеса божественная. Вот вы подходите к картине, смотрите, как написаны эти одежды на голландцах, их камзолы – этот широкий мазок, это переливание, такое мерцание цвета, которое он так любит, которым так наслаждается. Можно даже сказать, что в картине «Сдача Бреды» есть праздничность, а не уныние. Да, здесь есть победители и побежденные, но есть и праздничность. Просто герои картины находятся в ситуации победы или поражения, но все они люди, прекрасные молодые люди. И эта картина, хоть и есть картина прекрасной победы испанцев, герцога Спинолы и короля Филиппа IV, но главное в «Сдаче Бреды» – это не изображение победы, а философия войны. Да, есть война, но есть и тема великого гуманизма, милость к падшим, человечность победителей и побежденных. Надо оставаться людьми вне зависимости от того, на какой стороне вы находитесь в момент военных действий. И у Веласкеса нет никакого ожесточения. Кисть его прекрасна – она пишет цельный, сохранный, прекрасный мир. Вот это Веласкес XVII века.

Проходит двести лет. Наступает начало XIX века, в Испании живет художник Франсиско Гойя. Мы не будем рассуждать, более или менее великий, чем Веласкес, это все смешные разговоры. Оба они – гении испанского народа. В Испании, так же, как и в России, всегда художник – больше, чем художник. Он воплощает в себе еще что-то. Веласкес был не только художником, и то же самое можно сказать про Гойю. Его кистью как бы говорила Испания, как она говорила словами Сервантеса и Лопе де Вега. Это художники, которые говорят словами истории, времени и нации, а не правительства или народа. Они представительствуют перед нами как время, как эпоха и как страна.

Наполеон Бонапарт своему пасынку Евгению Богарне дает очень большие полномочия по захвату Испании. Евгений Богарне вводит в страну войска, и французы, которые позиционируют себя как последователи Французской революции и говорят высокие слова, в Испании ведут себя так, как ведут себя любые войска на оккупированной территории: это поджоги, это грабежи, это насилие. Этим событиям Гойя посвятил серию гравюр «Бедствия войны», которые стали документами этой страшной войны между Наполеоновской империей и Испанией. Правда если всмотреться в эти гравюры получше, оказывается, что не все однозначно.

Сейчас речь идет о той картине, которая, подобно «Сдаче Бреды», стала философией войны для человека XIX века – не гуманиста XVII века, а человека XIX века. Эту работу Гойя написал тоже по совершенно конкретному поводу, это был известный исторический факт. Когда в Испании началась партизанская война против оккупантов, французские войска взяли в заложники мирных жителей и заявили о том, что если к определенному времени не будут прекращены такие-то военные действия, то они расстреляют заложников. И Гойя показывает этот расстрел заложников французами.

Картина «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года» производит невероятное впечатление. Это вообще великая картина (сейчас она находится в музее Прадо). Она имеет очень большое художественное значение. Если на картине Веласкеса в центре изображены два человека, побежденный губернатор и победитель, герцог Спинола, то здесь в центре полотна – один человек. Это человек, от которого исходит яркий желтый свет, самое активное цветовое пятно. Он стоит на коленях, раскинув руки. И хотя он на коленях, но он выше всех, он больше всех. Это человек, который выражает собой крик Испании, ее протест. Но на картине мы еще видим тех заложников, которые расстреляны. Один из них находится очень близко к нам, с левой стороны. Это крестьянин. Посмотрите, как он лежит: он уже умер, но он лежит в объятиях земли, как бы обнимает землю, прижимается к ней. А как идут заложники под расстрел – те, которые за этим крестьянином в центре композиции. Они идут, закрыв лицо руками. Но этот крестьянин в пятне света – центральная фигура. Если он встанет на ноги, он окажется гигантом, он окажется выше старого земляного вала, на фоне которого происходит расстрел заложников. Война темна, ночь пала на Испанию, и если Веласкес пишет события при полном свете дня, то на картине Гойи все происходит ночью, в темноте. Это час предательства, самый-самый страшный час в сутках, «час беса», еще не пел петух, еще не стаяла ночь и не наступило утро. Но этот человек с раскрытыми руками отпустил от себя страх. Боятся все, а он не боится. У него широко раскрыты глаза. Он этим жестом рук, раскинутых, как будто он на кресте, выпустил из себя птицу страха. Он больше не боится ничего. И это отсутствие страха делает его победителем, единственным настоящим победителем, смысловым центром этой картины, потому что в нем нет больше страха, он его сбросил с себя. Бояться действительно не надо никогда. И ничего, кроме собственной совести, человеку бояться не надо. Вот он не боится!