Паола Волкова - Дневник

Видела во сне свою бабушку. Она предлагала мне сделать кольцо на палец, но давала вместо дорогих материалов стекло и железо. Я отказалась, не взяла. Надеюсь, что все мои неприятности не смертельны, но фальшивы.

Я все-таки больна, вернее обессилена. С головой очень плохо. Тошнит. Нет никаких сил и, что самое главное – желания. Живу как бы с отвращением. Ничего не хочется делать. «Не быть – не чувствовать».

Я в капкане, кот. поставила самой себе. Анной Бобола [81]и Марией[Бейку]. [82]

Паола, запомни раз и навсегда: тебе ни в коем случае нельзя идти ни на какие сделки и ни на какие «покупки». Ты не станешь Юпитером, а останешься обычной дойной, причем, плохой, дойной коровой. А твое место – не знаю, Олимп ли, – но выше клозета. Это точно. Не взлетишь, пока не урегулируешь вседела тут «на их уровне».

Маша с моими в Юрьевце. Мама на даче. Я ничем действительно, не могу сейчас помочь.

Маша и дети возвратились.

Протезирование закончено по-моему удачно. Мы с Машей очень дружим.

12 были на выставке в Манеже Царской Семьи.

13 были у Лизы, брали Димин офорт. [83]

29 сентября 1993 уехала с Наташей и ее шефом Бурениным [84]во Львов. Во Львове было хорошо. Портреты. Голицын, фрески Розена, кладбище (Роман).

Приехала в суб. 2.X.93 в Москве фашистский путч (Хасбулатов-Руцкой). Многого не понимаю. Всю ночь не спали. Звонили друг другу, слушали новости. Была у наших. Разговаривала с Машей.

Сегодня 4.X.93 в Москве чрезвычайное положение. Все дела отложены на один день до вторника. Надо достать билеты и постараться улететь с Антоновой [85]в Грецию.

Особое дело Дэвид. Предложил «спасение». Лучше бы помог Маше. Хотя кто его знает – может и поможет. Наташа в Ротинге. Уехала из Львова.

Дэвид утверждает, что это всего лишь начало долгой войны внутри страны.

Все звонят друг другу. Была на улице. Дивная золотая осень. Тепло, ласково. Но мир, внутри кот. ты – сразу резко изменился. Кажется, что во сне или внутри какой-то картины. Около нашего метро (кот. закрыто) уже стреляют. Странно слышать эту стрельбу. В небе вертолеты как огромные стрекозы. Все время идет какая-то информация по радио и TV. Сейчас 12 ч., «белый дом» центр. объект нашей московской войны. Думаю, что скоро этот дом будет взят.

Наш сенбернар забился куда-то, то ли в ванну, то ли под лавку. Отказывается от любимого: еды и прогулки. Вот она альтернатива: интуиция животного и интеллект человека. Интуиция ведет себя точнее. А я, в отличие от Волтика, [86]– неумеренно (все время) что-то жую и меня гонит из дома на улицу жажда опыта и любопытство.

Сейчас будет выступать второе лицо в государстве: Черномырдин.

[Руслан Наина и Черноморд]

Выступает Ельцин. Благодарит «народ». Снова все та же песня: не он защищает свой народ, а народ защищает его.

Позднее стреляли около дома.

Передача о Гоголе. Очень хорошо. В памятнике Андреева – Гоголь безумия, но безумие не мысли. Безумие метафизическое, безумие святого и гения.

День смерти Мераба. Ровно три года. Я не могу следить за публикациями. Видимо их много. Что делать?

Он сеял рознь и ревность вокруг себя, борьбу за себя, бесполезную и бесплодную, т. к. его не было. Во всяком случае там, где велась эта борьба. Как ни странно – то же после его смерти. Не могут поделить дырку от бублика.

Допустим, он меня любил, но не мог защитить и выиграть. Я знаю, он боялся, что «они» могут принести мне вред. А в результате? Они и победили. Значит его слова оставались словами не став жизнью. Или не надо было говорить тех слов. Меня он, правда, не обманывал, сказав раз: «Паола, выдержка и терпение». Я помнила, но… Придут Таня с Верочкой [87]или я к ним. Посидим, помянем, позвоним Изе. Он ушел еще из «того» мира и вместе с ним.

Быстро идет время.

28 или 27 умер Федерико Феллини. Тоже, как и Лотман, ушел с «тем временем». А я осталась зачем-то.

17. XI вручали приз Тарковского Отару Иоселиани. [88]Он тоже из «того» времени, но молод, жив и творчески силен и очень, очень молод. Весь в деятельности, отношениях, страстях. Впрочем, я тоже.

День смерти и памяти Мераба. Завтра уезжает Вовочка. Спокойно! Сегодня смотрела фильм Саши Сокурова о смерти. Необыкновенно красивый фильм и очень страшный. Мераб, слышишь ли ты меня? Ответь.

Дорогая моя девочка! Не пишу тебе, потому что не пишется. Ничего не могу сказать понятного. Жизнь переполненная всякими пустяками, а может быть и важными событиями. Не знаю. По-моему у меня все рушится и я не дождусь, когда ты приедешь.