Джулия Кэмерон - Поиск источника - настойчивость на пути художника

В Париже, городе дружеских связей, вы по-прежнему можете пойти в кафе Deux Magots и выпить горячего шоколада за тем самым столиком, где сидели Хемингуэй и Фицджеральд. Можете пойти в книжный магазин Shakespeare and Company и почтить память дружбы Джеймса Джойса с владельцем этого магазина. А можете купить парижских открыток и отдать должное собственным «волшебным зеркалам», которые уж точно это заслужили. Напишите им – и, возможно, ощутите, как в вас растут благодарность и надежда.

Друг – это человек, в присутствии которого можно думать вслух.

Пикассо утверждал, что на некоторые из наиболее знаменитых работ его вдохновил Матисс. Друзья, с симпатией относящиеся к нашей работе, и впрямь нередко дарят вдохновение. «Волшебные зеркала» указывают нам новые многообещающие пути для плодотворной деятельности. Так поблагодарим же их за это.

Возьмите ручку и лист бумаги. Вспомните и запишите во всех подробностях, каким образом «волшебные зеркала» помогали вам добиваться цели.

(Подсказка: возможно, будет легче, если вы станете вспоминать свои проекты по порядку.) Мне нетрудно вспомнить, что набраться духу и продолжить работу над мюзиклом «Медиум во весь рост» помогли друзья Соня и Ларри. За неизменную веру в успех романа «Призрак Моцарта» я должна поблагодарить литературного агента Сьюзен Райхофер. Книгу «Путь художника» написала благодаря вере и поддержке Марка Брайана. За пьесу «Любовь в ДМЗ» стоит благодарить Тима Уитера.

Изучите свой список «волшебных зеркал» и вспомните, как именно они делились с вами оптимизмом и силой. Пришла пора поблагодарить за это. Позвоните им, напишите короткое письмо, отправьте открытку – проявите любое внимание и сделайте им приятное. Выделите минутку и протяните между вами ниточку благодарности. И даже если «волшебные зеркала» отмахнутся от вашего «спасибо» и скажут: «Ах, какие мелочи», – мы-то знаем, что на самом деле они сделали для нас очень много.

Разница во времени между Парижем и Нью-Йорком составляет шесть часов. Поэтому, вернувшись в Нью-Йорк, я испытала все прелести джетлага. С трудом заставила себя погулять с собаками по парку, оскверняя тяжелым шагом душистую прелесть весеннего дня. Но, когда села за работу, стало еще хуже. Джетлаг на рабочем месте подозрительно напоминал творческий ступор. К счастью, зазвонил телефон.

«Ну, как пишется?» – осведомилась Ронда, моя подруга. Я призналась, что кое-как, через пень-колоду. «И это теперь надолго», – подпустила я трагизма.

«Ой, а я помню, что с прошлым проектом у тебя было то же самое, – хихикнула Ронда. – А потом ты и оглянуться не успела, а работа пошла полным ходом, и проект закончился. Уверена, и в этот раз будет так же».

Я не стала спрашивать Ронду, откуда у нее такой безумный оптимизм. И так знала. Подруга с симпатией относится к моей работе, причем уже далеко не первый год. Ронда – безудержный оптимист и верит, что и я, и Вселенная выполним свою задачу в совершенстве. Ну разумеется, я сумею справиться с этим, как она говорит, «мелким ступором» и буду писать дальше. «Волшебное зеркало» не ждет, что творчество будет даваться вам легко и просто, но верит, что вы справитесь с помехами. Нет, в компании Ронды жалеть себя решительно невозможно.

Я отправила письмо Тиму Фаррингтону по электронной почте, в котором писала, что работа над новой книгой идет «м-е-е-е-едленно и печа-а-а-а-ально». Ответ пришел быстро и гласил: «Ме-е-е-едленная и печа-а-а-а-альная работа – это все равно здорово». Мне просто убить его захотелось. А потом он добавил: «Наплюй на внутреннего критика; он никогда не отвяжется». Хотелось ответить: «Знаешь, бывают дни, когда наплевать на внутреннего критика труднее, чем обычно», – но я понимала, что он и сам прекрасно об этом осведомлен.

Все еще мучаясь жалостью к себе, я позвонила своей подруге Натали Голдберг, известной преподавательнице писательского мастерства.

«Мне сегодня не пишется», – заныла я.

«Но ты ведь знаешь, что таковы правила игры, – парировала он. – Брать приходится все разом, как блинчик есть, – и те дни, когда пишется, и те, когда работа совсем не идет».

Слова Натали пробили брешь в моих страданиях. Ну да, разумеется. Как же я могла забыть, что дни, когда не пишется, – такая же часть игры? Я пишу уже очень давно, и мои друзья ждут, что буду писать и дальше. Вот почему Ронда почти весело напомнила мне о неудачных днях из прошлого. Вот почему Тим Фаррингтон уверял, что у меня прекрасный этап в работе. Вот почему Натали выслушала мое нытье и бодро напомнила, что таковы правила игры и что я согласилась брать все разом.