Джулия Кэмерон - Поиск источника - настойчивость на пути художника

В последнее время внутреннее кино занимало все мое внимание. Я ощущала, что некий отлив тянет меня прочь от реальной жизни, в сумеречный мир страхов и сожалений. Трудно было сохранять оптимизм. Я чувствовала, что ускользаю от той жизни, которой живу, ухожу в полумир жизни, которой я жила бы, если бы… Если бы я только выбрала это, а не то… Если бы я только лучше выбирала…

Я обеспокоена – это может быть первым отблеском на клинке депрессии. Чувствую, что разум подбирается все ближе к краю, и мне становится страшно. В моей семье были депрессии. Отец много раз лежал в больнице с маниакальной депрессией. Маму тоже госпитализировали с депрессией, вот так-то. Мои родители были люди уязвимые, одаренные, и порой кажется, что от них я унаследовала и уязвимость, и одаренность. Чтобы поддерживать оптимизм, приходится прикладывать усилия, цепляться за приятные мелочи: гулять с собаками, покрывать бумагу буквами, подолгу сидеть за фортепиано. Мне нельзя браться за крупное и сложное: это слишком трудно.

Пережив три срыва, я вынуждена была научиться проживать каждый день очень старательно. Нужно писать. Нужно ходить. Нужно молиться. Нужно отмечать каждый шажок вперед. А главное – нельзя скатываться в страдания и отчаяние, как я это делала в свои мрачные 20 лет, когда пила напропалую. Сегодня я – непьющий алкоголик. Но для того чтобы не пить и сохранить здоровье, я каждый день должна что-то делать. Жалея себя, я проторяю дорожку к стакану. Я не могу окунаться в жалость к себе, потому что сразу после этого окунусь в бутылку.

Ни одна птица не парит слишком высоко, если она парит на собственных крыльях.

Мы вольны выбирать, о чем думать – о хорошем или о плохом. Вольны выбирать, что хотим видеть – красоту или уродство. Мы говорим, что «тренируем глаз» на то или это, и понимать это следует вполне буквально. Мы способны натренировать собственные глаза так, чтобы они видели те области жизни, которые даруют нам красоту и благодать.

Возьмите ручку. Напишите в столбик числа от одного до пяти. Составьте список из пяти красивых вещей, которые вы недавно приметили. Может быть, видели у своего дома белую собачку. Или мраморного дога. Звездчатые лилии у корейского магазинчика. Золотисто-желтое дерево гинкго в центре квартала. Поднимающийся над горизонтом молодой месяц. Каждый день несет с собой столько красоты, что на один короткий список вполне хватит. Быть может, вам захочется писать такие списки каждый вечер.

Звездная ночь. Даже на Манхэттене, где огни небоскребов спорят с созвездиями, звезды видны так отчетливо, что наш мир в их скопище кажется просто пылинкой. Окно моей манхэттенской квартиры – одна светящаяся точка из миллионов. В масштабах галактики же Манхэттен – не более чем горстка огоньков на боку планеты, которую зовут Землей. Все дело в том, откуда смотреть. Я сижу за письменным столом, гляжу на мерцающие звезды и силюсь не утратить оптимизма, чувства, что, как я ни мала, в моих масштабах мои усилия что-то все же значат.

Скука не конечный продукт. Ее можно уподобить, скорее, ранней стадии жизни и творческого процесса.

Оптимизм – это отчасти счастливый выверт психодинамики, а отчасти выученная реакция. Бывают люди, которые словно рождаются оптимистами. Всем остальным приходится немного поработать над собой. У меня есть несколько способов поддержания оптимизма, и один из них – разговоры с другом, Ларри Лонерганом. Ларри – медиум-спирит. Одной ногой он стоит в этом мире, второй – в том. Оптимизм он черпает из Духа и тщательно соблюдаемых спиритических практик. Когда мне нужно взбодриться, я набираю номер Ларри и получаю свой заряд оптимизма. Взгляд Ларри всегда обращен вдаль: он пронизывает будущее.

«Ты ведь сейчас на грани? – сказал мне Ларри сегодня днем. – Много незаконченных дел, нерешенных вопросов. Сохраняй веру, и пусть дела идут своим чередом». К сожалению, Дух не в ладах со временем. «Духи говорят, что это будет скоро, но никогда не уточняют, что значит “скоро”», – с сожалением заметил Ларри. Он словно чувствовал вину за то, что его потусторонние друзья не захотели высказаться более определенно. Впрочем, «скоро» – это уже немало. Это и есть та поддержка, которая мне сегодня нужна.

Для меня «скоро» означает, что надо продолжать попытки. Не сдаваться, потому что в следующий миг может произойти чудо. Продолжать писать книги. Продолжать упражняться на фортепиано. Стиснуть зубы и сосредоточиться. Я работаю над мюзиклом под названием «Магеллан»: надо уделять ему больше внимания. Надо прислушаться и добавить музыки там, где требуется. Если я сяду за фортепиано, музыка придет. Надо лишь захотеть и опустить руки на клавиши.