Денис Зильбер - Разговор об иллюстрации в пижаме и с чашкой кофе

Ваш мозг – это бездонная копилка, которую постоянно надо наполнять новыми знаниями, новыми визуальными образами, чтобы было потом чем оперировать в работе.

Ваша эрудиция, ваш культурный багаж – это ваш инструментарий. Иллюстратор, если он, конечно, не сидит в своей тёплой уютной маленькой нише, о чём мы поговорим чуть позже, должен быть готов работать над любой темой.

За свою карьеру мне приходилось иллюстрировать тексты весёлые и грустные, тексты про смерть, порнографию, болезни, коррупцию, оккультизм, нищету.

Мне приходилось рисовать забавных персонажей на упаковки и чудовищ для рекламных кампаний, динозавров для голливудских блокбастеров и мушкетёров для настольных игр, людей и животных, насекомых и рыб, духов и чертей, роботов и ведьм.

И каждый раз я тратил многие часы на поиск и изучение информации по данной теме, исследовал её со всей тщательностью, ещё даже не приступив к рисованию начальных эскизов. Всё это для того, чтобы быть полностью уверенным, что я делаю всё правильно и полностью владею предметом.

Подобный подход лично я считаю неотъемлемой частью профессии иллюстратора. Без него вверх по пирамиде не вскарабкаешься, каким бы талантом ты не обладал при рождении.

Небольшой пример из моей скромной практики. Когда я работал над серией иллюстраций о Франции первой четверти XVII века, я несколько дней изучал материалы, читал статьи, просматривал книги по истории костюма того периода, собирал референсы на сайтах музеев, исследовал буквально под микроскопом изобразительное искусство того периода.

Сотни фотографий были отобраны мной для использования в работе после просмотра нескольких тысяч. И только когда я понял, что более-менее владею темой, я приступил к созданию эскизов.

Мы, люди, не можем знать всё изначально, но мы можем учиться, исследовать. И это надо делать постоянно, не прерываясь ни на минуту.

При всём этом важно понимать, что хорошая иллюстрация – это не просто картинка, заполненная достоверными деталями и показывающая, насколько эрудирован иллюстратор и насколько он хорошо знает предмет, который иллюстрирует.

Как я говорил выше, хорошая, умная иллюстрация, рассчитанная на интеллигентного зрителя, зачастую несёт в себе не один смысловой слой. Как и хорошая книга, она может содержать смыслы и аллегории, рассчитанные на разный уровень понимания и эрудиции зрителя.

Люди разного уровня образования и с разным вкусом будут воспринимать эту иллюстрацию по-разному, и каждый будет в ней находить что-то своё. Такая многослойность, кстати говоря, полностью решает противоречие между глубиной иллюстрации и её универсальностью, о котором мы говорили чуть выше. Иными словами, вполне возможно создавать иллюстрации, которые имели бы успех и у массового зрителя, и у зрителя более искушённого.

Это непросто, но не невозможно, уверяю вас, мой дорогой читатель.

Чтобы лучше понять, что я имею в виду под многослойностью иллюстрации и вообще под самим понятием смысла, приведу, как водится, ещё один пример из жизни.

В своё время я давал своим студентам такое задание на развитие навыков сторителлинга. Они должны быть взять какую-нибудь известную историю, сказку или миф, что-нибудь очень узнаваемое, и проиллюстрировать её, перестроив так, чтобы зритель смотрел на знакомую историю под другим углом. Можно было даже полностью менять суть происходящего, лишь бы изначальная история продолжала оставаться узнаваемой.

В качестве примера подобной переработки известного сюжета я приводил одну статью для журнала GQ, которую мне довелось проиллюстрировать.

Статья была о людях, которые не хотят взрослеть и ведут себя, несмотря на возраст, как подростки, т. е. о кидалтах.

В статье мельком упоминался Питер Пэн, мальчик, отказавшийся взрослеть, и я решил сделать его центром своей иллюстрации.

Я изобразил сидящего перед телевизором глубокого старика в зелёной одежде Питера Пэна. В одной руке он держал пульт от телевизора, рядом стояла целая стопка старых видеокассет с фильмами про Питера Пэна, а на стенах были развешаны фотографии из его бурной юности.

Я изобразил классического, узнаваемого Питера Пэна, который всё-таки постарел, несмотря на все старания, хотя и продолжает верить в свою неувядающую юность.

В общем, вот такое было задание – найти другое, новое прочтение старой истории, используя тех же персонажей.

К моему большому удивлению большинство моих студентов выбирали почему-то сказку о Красной Шапочке. Не знаю, в чём была тому причина, но дело дошло до того, что я стал заранее просить: «Друзья, пожалуйста, не рисуйте Красную Шапочку!»