Михаил Гаспаров - История мировой культуры

МОЛОДОСТЬкончалась лет в 25. «Ты молода, и будешь молода еще лет пять иль шесть», – говорят осьмнадцатилетней Лауре. В «Княгине Лиговской» о 25-летней сказано: еще не совестно волочиться, уже трудно влюбиться (заметил Адамович). Лаврецкий был «старик» в 43 года, Ленин имел прозвище Старик в 34: где средняя жизнь недолга, стариками кажутся рано (Валентинов). «По дурную сторону тридцати» назывался пожилой возраст в XVIII в. Ленин говорил Кржижановскому: «Худший из пороков – быть старше 55 лет».

МОЛОДОСТЬ.«Что молодость? конец хазовый жизни!..» (Ф. Глинка. Таинственная капля).

МОРАЛЬ.«Есенин занял место Надсона: не любить его – признак моральной дефективности. У Надсона – болезнь силы, у Есенина – болезнь веры» (Мирский). До Есенина самоубивались на могиле Чехова.

МОРОЗ.Потоптал мороз цветочек – и погибла роза. Жалко, жалко мне цветочка, жалко и мороза (Шевченко).

МУДРОСТЬрусского народа: формулой ее Лесков считал пословицу: «Гнем – не парим, сломим – не тужим». «Стараться – так вовсю, а что выйдет или не выйдет – не наше дело» (Ремизов. Петерб. буерак).

МЫСЛЬ.«Я хочу высказать несколько мыслей», – начинает оратор.

«… Стоял на чтении словес Божиих, да не утолстеют мысли» (Ремизов. Подорожье).

МЫШЕЛОВКАне бегает за мышью. Мышеловка стоит и ждет. Мышь приходит сама (из анекдота).

Сон А.:кладбище, конторская изба, на подоконнике блюдца с пеплами, и начальница говорит: «Вы можете послать вашему покойнику письмо, у нас есть компьютер». – ? – «Вам же, наверное, хочется что-то сообщить о том, что произошло без него?»

НАРОД.«Пока народ безмолвствовал, можно было верить, что он народ, а как заговорил – расползся на социальные группы».

НАРОДНОСТЬ– «у нас дважды два тоже четыре, да выходит как-то бойчее». Православие – «если Бога нет, то какой же я штабс-капитан?» Для Самодержавия формулу русской классики я пока не смог найти.

НАРОДНЫЙ ЯЗЫК(volgare). У А. Егунова (Николева) есть рассказ о петербургском митрополите, который будто бы для привлечения слушателей стал в Казанском соборе служить литургию по-французски, был сослан на Камчатку и там проповедью по-камчадальски («Если любви не имею…») поднял рождаемость в вымиравшем населении. Но в 1845 г. действительно был проект при одной из церквей Бердичева учредить православную службу на идиш для привлечения прозелитов; отложили, потому что накладно было обучить попов языку и перевести молитвенники («Совр. записки»).

НАРЦИСС.«Шершеневичу не хватало самовлюбленности, и он ее нервно компенсировал. Вообразить его поступки у Северянина немыслимо» (разговор с О. Б. Кушлиной).

НАСТРОЙ вместо настроение : это слово (« настрой души») было уже у Анненского в статье о Бальмонте.А загадочное никчменный вместо никчемный – у Пяста. Ср. V, ВОЛНИТЕЛЬНЫЙ.

NATURGEFUEHL.«Хороши у Господа декораторы» (В. Жаботинский. Пятеро). К красоте природы я невосприимчив, но мне всегда казалось, что если бы я мог поговорить с Богом и расспросить его, какие горы и долины было легче делать, а какие труднее, то я научился бы что-то воспринимать.

Заболоцкий ужасался, как безобразна бабочка с близкого взгляда. Дневник Пришвина: «Как трудно птицам небесным: шишки под крыльями, высиживай, таскай червей… Мы можем любить природу [с тех пор, как] мы больше ее: любим и не спрашиваем о взаимности». Так пейзаж с горами и морями вошел в моду лишь после того, как альпийские обвалы и средиземные бури стали безопасны новым дорогам и кораблям.

Точно так же лишь после того, как историзм отделил человека от прошлого, стало возможно это прошлое не спокойно-связно переосмыслять, а эмоционально-прерывисто пере-переживать: появилась романтическая автобиография. Кажется, об этом страхе времени писали меньше, чем о страхе пространства. Я смотрю по сторонам на людей и вещи, как античный человек на природу: как на потенциальную угрозу.

НАЦИОНАЛИЗМ.С. П. Бобров пересказывал английский роман: кто-то умирает и чувствует, что растворяется, как сахар в воде, в потоках света; ему не хочется растворяться, он начинает мысленно ругаться и богохульствовать, и, действительно, свет отступает – но как только он останавливается, наплывает опять и т. д. (Очень похоже на Поплавского – «не религиозный опыт, а религиозные опыты», «не просто святость, а интересная святость», – писал о нем Бердяев – он хотел сохранять индивидуальность хотя бы ценой рембообразного зла.) Так и современным культурам не хочется растворяться в мировой глобальности, и они националистически ругаются.