Григорий Брускин - Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи

В юности я рассуждал: как необычно, как интересно Микеланджело изображал женщин. Удивлялся тому, что никогда в жизни ничего подобного не встречал.

В картине Микеланджело Буонарроти «Святое семейство» из галереи Уффици в центре произведения располагаются: Мария, младенец Иисус и Иосиф. На втором плане, слева и справа от святого семейства, мы видим две группы обнаженных юношей. Юноши прекрасно знают друг друга. По всей видимости, у них есть имена, фамилии, прозвища. Молодые люди переговариваются друг с другом. Флиртуют.

Свои игры, свои счеты.

Возможно, и с автором произведения.

Что делают обнаженные юноши по соседству со Святым семейством? Гиды и справочники уверяют нас, что молодые люди символизируют старый мир. Старую веру.

Почему не руины, как было принято в те времена, а именно флиртующие компании голых парней ассоциируются в данном случае с дохристианской эпохой?

У иудеев однополая страсть осуждалась. И однажды, как мы знаем, увлечение себе подобным полом закончилось плачевно.

Содомом и Гоморрой.

Что это за старый мир?

Мир мужеложества?

А новый мир?

Гетеросексуальных отношений?

В таком случае симпатии художника явно на стороне язычников.

На что, кстати, указывает все творчество великого мастера.

Микеланджело изображал мужскую вселенную.

Качков. Атлетов.

Сверхчеловеков Ницше.

В Сикстинской капелле в «Страшном суде» Иисус предстает перед зрителем поражающим воображение культуристом.

Не духовная, а физическая мощь выходит на первый план.

Анатомический атлас.

Женщины существуют в этом пространстве в силу необходимости. Для соблюдения приличий. Но и их, как правило, представляют мускулистые мужские особи в женском обличье.

Трансвеститы.

Эзопов язык для тех, кто «в курсе».

Исключением является лишь образ Мадонны.

Когда же Микеланджело раздевает женщину, последняя подчас оказывается чудовищем.

Так выглядит написанная с ненавистью покидающая Эдем Ева из фрески «Грехопадение и изгнание из рая» свода Сикстинской капеллы.

Здесь змей-искуситель предстает в виде женщины с драконьим хвостом.

Кстати, Томмазо Мазаччо, изображая тот же сюжет «Изгнание из рая» в церкви Санта-Мария-дель-Кармине, выписал Адама тщательно и убедительно, в то время как тело Евы изобразил весьма схематично. Впечатление, что автор не вполне был знаком с предметом. И лишь догадывался, «что к чему».

А вот еще один пример женоненавистничества Микеланджело – скульптура «Ночь» из гробницы Джулиано Медичи. Груди «Ночи» скульптор изваял сокращенными в мышечной судороге. Уродливее эту прекрасную часть женского тела никто не изображал.

Даже обнаженная грудь семисоттридцатилетней старухи Евы в сюжете «Смерть Адама» Пьеро делла Франческа (из цикла фресок истории «Животворящего креста» в базилике Сан-Франческо в Ареццо) не вызывает подобного отвращения.

Бедро «Ночи» также изуродовала до неузнаваемости судорога, превратив в отталкивающий фрагмент плоти. При этом конвульсии тела никак не отразились на спокойном лике фигуры аллегории.

Кажется, будто женское тело бьется в судорогах само по себе, независимо от прекрасной головы.

«Ночь» – самая многотрудная, самая законченная, доведенная до блеска мрамора скульптура во всем ансамбле мемориальной часовни рода Медичи при флорентийской церкви Сан-Лоренцо.

Одной из безусловных вершин творчества Микеланджело и духа человеческого вообще (да простит меня читатель за высокопарный стиль) являются скульптуры «Пленников» из собрания Галереи Академии изящных искусств во Флоренции, опередившие развитие культуры на века.

Скульптуры как будто и не принадлежат эпохе кватроченто.

Сотворенные с немыслимой для своего времени свободой, это скорее модернистские экзистенциальные высказывания XIX–XX веков.

Исполненные трагизма и внутренней драмы, фигуры в каменном капкане, пленники судьбы.

Над героями витает проклятье, рок, кафкианский фатум. Богооставленность.

Немой рев – слышится-видится в ауре этих шедевров.

Мне попался в руки журнал «Польша». Листая, я наткнулся на фотографию голой девушки со спины. Под картинкой стояло название «Весенний акт». Воодушевившись, я быстро срисовал девушку. Мне показалось этого явно недостаточно. Силой творческого вдохновения юный художник-исследователь проник в глубь пространства и в волнении смело взглянул на девушку спереди. Создав вторую версию «Весеннего акта», я припрятал альбом. Моя старшая сестра Люся обнаружила криминальный тайник и пригрозила рассказать родителям.