Л. Колесникова - Архитектура и искусство Херсонеса Таврического V в. до н.э. – IV в. н.э.

Кафедра истории зарубежного искусства, возникшая одновременно с Факультетом теории и истории искусства за весьма краткий период своего существования стала одной из главных, если не главной, школой отечественных искусствоведов. В значительной степени это определяется очень высоким профессиональным уровнем ее преподавателей. С первых дней деятельности там работали такие знаменитые специалисты как ее организатор, а затем и многолетний руководитель М. В. Доброклонский, выдающиеся ученые В. Ф. Левинсон-Лессинг, Г. Г. Гримм, Н. Д. Флиттнер, Н. Б. Бакланов и другие известные музейные работники и знатоки мирового изобразительного искусства. Они навсегда останутся в нашей памяти примером глубочайшей преданности своему делу, любви к студентам и ответственности за их судьбу. Все сказанное полностью относится и к Анне Петровне Чубовой.

Время оставило очень мало учеников, а тем более соратников этого замечательного человека. И они в меру своих сил должны сделать все возможное для сохранения памяти о нем. Я счастлив тем, что был таким учеником, слушал ее лекции по античному искусству на младших курсах, и мне посчастливилось вновь встретиться с ней во время написания диплома. Она великолепно знала материал. Своими рассказами не только о Греции и Риме, но и об античных поселениях на территории России могла увлечь студентов, да так, что я, например, следуя ее советам, два сезона летней практики провел на раскопках древнего Илурата в Крыму. Она была строгий педагог. Главным образом это проявлялось в работе над курсовыми. Здесь она была беспощадна. Считая самостоятельное исследование главной работой будущего профессионала-искусствоведа, она требовала от него глубокого знания изучаемого материала, не прощала небрежности ни в логике построения рукописи, ни даже в ее оформлении. И, тем не менее, несмотря на эти строгости, среди студентов она считалась одним из самых доброжелательных профессоров. Она часто принимала их у себя дома, и ей нравились эти неофициальные встречи, позволяющие ближе познакомиться со своими учениками.

Анна Петровна была очень умелым научным руководителем. Она должна была вести мой диплом на абсолютно не соответствующую ей тему по современному искусству. Поэтому я ожидал, что ее пожелания будут носить главным образом редакционный характер, и меня удивило и обрадовало, что эти ожидания совершенно не оправдались. В результате ее советы привели к созданию вполне самостоятельного исследования, которое до сих пор у меня вызывает чувство удовлетворения. Конечно, без постоянного кураторства Анны Петровны и ее мудрых советов итог работы был бы иной. Я говорю об этом не потому, что демонстрирую какую-то исключительную ко мне симпатию. Просто все подобное было с очень многими ее учениками, до сих пор вспоминающими ее с искренней благодарностью.

Но я не могу не продолжить свой рассказ, остановившись только на институтском периоде. Я уже говорил, что и после окончания учебы она не теряла связи с бывшими ее студентами. Когда я стал редактором «ИЗОГИЗА», мне поручили редактировать книгу Анны Петровны. Не нужно говорить о той ответственности, которую я испытывал, приступая к этой работе. Не скрою, она была трудной. Было нужно не только ликвидировать неизбежные в рукописи огрехи, но и сделать это чрезвычайно деликатно – ведь она сама когда-то была моим редактором. Естественно, я ожидал протесты, иронию, даже гнев. И вот здесь проявилась еще одна изумительная черта ее характера. Она немедленно заставила меня успокоиться, начать нормальную редакционную работу и, самое для меня ценное, согласилась со всеми моими рекомендациями. Это говорит о глубоком уважении к своим ученикам и полном отсутствии чувства превосходства, на которое, конечно же, она имела право претендовать.

И, наконец, самое главное, за что я буду благодарен всю свою жизнь. Во время неоднократного посещения «ИЗОГИЗА» она постоянно убеждала меня перейти в Институт им. Репина на педагогическую работу. Далеко не сразу по многим причинам (в том числе этическим и материальным) я дал согласие. Анна Петровна, конечно, видела эти сомнения, но желание вывести своего ученика на более широкую, а главное, самостоятельную профессиональную дорогу заставляло этого упрямца еще и еще раз пересмотреть свою точку зрения. Думаю, она считала эту задачу своим педагогическим, материнским долгом, от выполнения которого не позволяет уйти ни ее характер, ни сама судьба. Я даже чувствовал некоторое психологическое насилие, сопровождавшееся, впрочем, весьма конкретными действиями. Так, она организовала встречу с заведующим кафедрой М. В. Доброклонским, который в это время болел и находился в больнице, но, несмотря на это, принял меня и Анну Петровну в своей палате. Это было последнее действие в моих сомнениях, и я не устоял.