Алексей Волков - Тайная история комиксов. Герои. Авторы. Скандалы

Если первые «romance comics» добросовестно старались походить на реальные истории из жизни, то последующие были уже полны штампов, и служили подросткам не лучшим примером для подражания (хотя, справедливости ради, заметим: чаще всего романтические комиксы носили на себе пометку «for adult readers»).

Главным врагом подобного рода продукции стал психиатр Фредерик Вертам. Он обличал романтические комиксы (и, признаться, не без оснований). Если его претензии к остальным жанрам носили порой довольно бредовый характер, то здесь всё было просто и понятно: Вертам пишет, что главные потребители подобной продукции – совсем юные девочки и уходящие в плавание моряки. И если с моряками всё понятно, то для девочек такая продукция была не самой лучшей; в условиях нарождающейся сексуальной революции романтические комиксы давали детям весьма странные ролевые модели, не имеющие отношения к реальной жизни, полные дешёвого мелодраматизма, лицемерия («social hypocrisy») и сводящиеся к «роялям в кустах» в конце.

Распространенный сюжет романтического комикса – история девушки-карьеристки, под давлением чувств и общественного мнения делающей в итоге выбор в пользу формулы «кайзер-киндер-кюхе-кирхе» по-американски. Согласитесь, сомнительное образовательное чтиво. А уж когда романтические комиксы окончательно стали витриной для визуализации рассказов про отношения из серии «как не надо себя вести», жанр окончательно превратился в рассадник чувства неполноценности для девушек, потому что виновницами краха отношений в комиксах, как правило, выступали главные героини (потому что они, по сути, были единственными действующими лицами таких комиксов, мужчины там обычно вообще наличествовали в качестве мебели).

Казалось бы, настолько однотипное чтиво должно быстро надоесть, но на деле издатели (при страшной однотипности содержания) пытались максимально разнообразить жанр внешне. Ассортимент романтических комиксов был огромен – отдельными поджанрами были «романтические вестерн-комиксы», «романтические военные комиксы», «романтические комиксы про врачей» (там молодые доктора в белых халатах влюблялись и женились на прекрасных медсестрах), «романтические комедии» (карикатурно нарисованные и, благодаря карикатурности, позволявшие себе особенные вольности в изображении фигур и нарядов героинь). Были комиксы о любви голливудских звезд (выдуманных и настоящих), были и совсем экстравагантные обрамляющие истории, вроде приключений Купидона, которому необходимо соединить любящие сердца.

Парадоксально, но до наших дней сохранились в основном именно внешние атрибуты романтических комиксов (щедро в свое время порезанных на шедевры Роем Лихтенштейном) – их охотно пародируют даже в супергеройских сериях, превосходно выучивших главный урок успеха романтических комиксов – иногда читателям интереснее не «кто кого», а «кто с кем».

Выход в 1954 году в США книги доктора Фредерика Вертама «Совращение невинных» (книга вызвала огромный резонанс в обществе и положила начало пропагандистской кампании против комиксов), последовавшие за этим сенатские слушания, посвящённые влиянию «crime comics» на уровень детской преступности, принятие издательствами Комикс-Кода – это всё события, многократно описанные, с разных сторон изученные и, конечно, для истории североамериканской индустрии комиксов поворотные. Но за всеми этими громкими инцидентами трудно разглядеть, каковы были предпосылки к ним, как поэтапно, с самого начала сороковых годов, в американском обществе понемногу нагнеталась антикомиксная истерия.

Родительские организации, которые, поднимаясь в своей праведной ярости «на защиту детей», оказывались куда опаснее стада бешеных быков; литературные критики, стремившиеся сделать себе имя на малоосвоенном ещё поле деятельности, религиозные активисты и военные – все они периодически под тем или иным предлогом обрушивались на комиксы, уличая их в безнравственности, пропаганде насилия, высмеивании традиционных семейных отношений. Авторитет противников комиксов был довольно высок, и становился тем выше, чем громче звучали их патриотические речи. Благо война, разразившаяся на континенте, этому только способствовала. Авторы комиксов могли сколько угодно побеждать Гитлера руками своих героических персонажей, одновременно их же устами призывая к покупке облигаций военного займа – это позволяло снять с комиксов только ярлык «фашистские» (да и то ненадолго). Индустрии приходилось адаптироваться к условиям крайне агрессивной среды.