Казимир Малевич - Черный квадрат как точка в искусстве [сборник litres]

25. Вся Вселенная – космос возбуждений, комплекс целостный во множестве. Космос как будто центр Вселенной, сердце возбуждений.

Что нужно разуметь под космосом? Ничего, кроме возбужденности взаимных или даже едино возбужденных творящих явлений, что пытаемся воспринять через понятие о движении его в возбуждении. Наше понятие, построенное на отношениях, называет это телами, которые через ему приписанное движение выявляют свою реальность.

Так, например, движение метеоритов не вызывает во мне ощущение тела (я могу только знать об этом), но состояние возбуждения. Таковые движения могут стать причинностью, источником творения в телах новых сил прививкой метеоритного возбуждения к телу иному или приведут к выявлению новых тел. Отсюда возможно то, что в существующий материал может быть введена сила самого метеорита, и <���она может> создать целый спектр метеоритских возбуждений. Наши материалы представляют собой угасшее космическое возбуждение или движение только потому, что понятие наше по отношению к ним и их отношения ко всему стали другими. Пробуждение и возбуждение зависят от культуры человека, т. е. от его нового взаимоотношения, от чего наступает форма известного понятия. Культура его результат возбуждения и отношений; возбуждение формируется суждением, творит формы явления.

До сих пор возбуждения человека происходили главным образом от необходимости поедать, поглощать явления. Отсюда то, что можно назвать куль* турой, есть культура механ<���ически>-технического поглощения, или культура животная техническая.

К культуре принадлежат все эстетические явления и технические, чем разделяют ее на две разнодействующие силы. Первая культура возникает вне суждений, вторая в разумном суждении и сложении.

26. В формы пожирательных орудий человек стремится внести и то и другое в разных энергийных состояниях, окружающих его.

Высшую силу выражает в данное время слово, динамика, что <���человек> стремится передать в формах новых явлений. Эти формы разделяют<���ся> на технику, машину и Искусство, своего рода машину, в которой чувствовалась бы сила его выражения.

Таким образом, те и другие выражают динамику в разных формах явления. Но одни будут зависеть от утилитарной необходимости, другие от эстетической, художественной. В таком случае воздействия нивелируются и потому не могут выра<���жать> собой воздействия чистой динамики известного понятия отношения, <���не могут выражать собой> множество космического целого, соединя<���ющего> свои творческие явления этой силой <���силой динамики> на Земле.

Наш шар – один из падающих метеоров, его скорость должна сказаться на каждой вещи, его пространственные отношения среди других планет должны сказаться тоже, так как через них мы имеем сумму ощущений силы. Все астрономические измерения должны быть обязательными, так как они размеры отношения явлений, в этом единство и связность.

Но всего этого как бы не ожидается от харчевой техники, связанной утилитарностью, препятствующей связывать отношения вне ее. На это не обращали внимания инженеры, их аппараты малодвижны, им нужна только утилитарность машины, хотя последние оправдываются скоростью, – но если утилитарный спрос превысит машина, она замедлит свой ход <���ход своего развития>, но ход моих возбуждений не замедлится. Все силы, использованные ими <���инженерами>, остаются ослабленными предметностью, лишаются космичности.

Искусство в этом случае стоит в более сильном положении. Инженер слова или живописи, в которые вложены те же предметы, поднимается далеко от действительности технической вещи. Инженер слова, поэт или живописец, видит в слове вселенское отношение явлений или космическое их состояние, ставит их в новое между собой отношение, в силу чего становится в его слове предмет – ритм динамического явления, но не предметной целесвязи. И потому никогда не будет соответствовать действительности описание поэтом явления, так как явление (предмет) не согласован в целом ряде [предметов] между собой, <���они же> не имеют другой связи, кроме утилитарной.

Движение ядра, действующего через орудие, не представляет собой того движения, которое оно получит через движение в слове поэта. Таким образом, мы имеем одну действительность в разных состояниях, – действительность меняется, как только возникли новые взаимоотношения.

Каждый материал имеет в себе силу движения разных степеней, каждая таковая степень находится в системе вселенной, почему мы ее и различаем и устанавливаем ее место. Но мы этого не ощущаем, потому что все явления соотносятся с явлениями между собой на земле и к самому земному шару. <���Мы> находимся в весьма обывательском состоянии, но стоит только обывателю взглянуть в телескоп, то его обывательское отношение изменится, он почувствует себя в некоторой другой силе и связи – вселенность потрясет его новым взаимоотношением. Но это будет относиться к телескопическому полю. А земной шар, на котором он стоит, ему опять покажется выведенным из строя Вселенной, – помещенным где-либо в сторонке, не имеющим никакого отношения ни к пространству, ни движению, ни мраку, через который он несется тысячелетия, не зная куда и зачем. Такова действительность, творимая только отношениями, которые никогда не дадут подлинной яви.