Лев Колодный - Илья Глазунов. Любовь и ненависть

Племянник вновь увидел Бориса Федоровича в середине пятидесятых годов после одной из амнистий, начавшихся со смертью Сталина, когда распахнулись ворота лагерей. Сведения об этом родственнике, конечно, есть в архивах госбезопасности, поскольку он получил срок за «измену родине». В чем выражалась она?

Совершенно неожиданно информацию о дяде племянник получил во Франции, когда в 1968 году в Париже состоялась персональная выставка. На вернисаж пришел сын премьера России Петра Столыпина. Илья Глазунов с молодых лет, не по моде нашего времени, чтил память того, кто сказал, обращаясь к приверженцам социальных катаклизмов: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». Художник счел за честь знакомство с сыном Петра Аркадьевича, попросившего его при прощании поклониться России.

Тогда произошли и другие важные знакомства, в частности с Рутычем, Николаем Николаевичем, чья фамилия Рутченко, автором антисоветской книги «КПСС у власти». За чтение этой книги, как за чтение «Архипелага ГУЛАГ» Александра Солженицына, грозили арест, суд, лагерь. Естественно, что беседы с автором книги не поощрялись сотрудниками госбезопасности, опекавшими русских эмигрантов в Париже, потому что сочинитель монографии «КПСС у власти» являлся одним из идеологов Народно-трудового союза, чье сокращенное название НТС.

Эта аббревиатура запомнилась мне с давних пор при чтении отчетов о судебных процессах в СССР над членами и сторонниками НТС, стремившимися из-за границы всякими легальными и нелегальными способами на родину – не только распространять информацию, журналы, книги, но и вербовать членов в ряды непримиримой антисоветской организации, выступавшей против коммунизма.

Народно-трудовой союз издавал журналы «Грани», «Посев», надеясь посеять в умах и душах соотечественников ростки антикоммунизма, вырастить идейных борцов с системой, утвердившейся в России, ставшей Советским Союзом. Эти издания конфисковывались на границе как самая опасная контрабанда, а тех, кто транспортировал литературу НТС, приравнивали к идеологическим диверсантам, которых причисляли на Лубянке к шпионам, врагам народа со всеми вытекавшими последствиями.

НТС считался настолько враждебным СССР, что ни одна советская энциклопедия о нем никогда не упоминала, как будто Народно-трудового союза не существовало в природе. Даже в вышедшем в 1991 году двухтомном «Большом энциклопедическом словаре» нет ни слова о НТС, как нет никакой информации о Рутыче и других лидерах организации.

Информацию я нашел на страницах монографии Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского, бывшего полковника Главного разведывательного управления, издавших в Англии монографию «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева».

Борьбой с НТС после войны занималось сверхсекретное «спецбюро», акцентированное на тайных убийствах за рубежом, возглавляемое генералом Павлом Судоплатовым. Именно его заместитель генерал Наум Эйтингон до войны руководил операцией по убийству Льва Троцкого в Мексике, злейшего врага Сталина.

Агенты госбезопасности приводили в исполнение смертные приговоры, вынесенные вождем, и на территории Советского Союза. Генерал Судоплатов пережил всех шефов, как и другой долгожитель-чекист, руководитель Второго главного управления Лубянки генерал Евгений Питовранов, чей главк контрразведки прославился «мокрыми» делами, в частности «ликвидировав» по приказу Сталина Соломона Михоэлса, что послужило сигналом к началу «дела врачей», гонений, обрушившихся на евреев в СССР. Когда я пишу эти строчки, в Москве престарелый генерал не без успеха судится с журналистом, объявившим лично его виновным в убийстве великого артиста.

В пятидесятые годы врагом номер один за рубежом стал для чекистов НТС. Началась охота за его лидерами. Задание – убить – поручили чекисту Николаю Хохлову, вручив для его выполнения миниатюрный, умещавшийся в пачке из-под сигарет пистолет, сделанный наследниками Левши в мастерских Лубянки, стрелявший отравленными пулями, начиненными цианистым калием. Готовясь к операции, Хохлов почитал кое-что из литературы НТС и проникся симпатией к своей жертве, Околовичу. Случилось непредвиденное на Лубянке и Старой площади. Оказавшись лицом к лицу с приговоренным, убийца сказал:

– Георгий Степанович, я прилетел из Москвы. Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза приказал вас ликвидировать. Убийство поручено моей группе.