Джон Сибрук - Невидимый дизайнер

То, как Дольче и Габбана звучат, напоминает и их одежду. Они говорят о работе так же, как выполняют ее. Дольче начинает мысль, Габбана подчеркивает факты цветом, нашивает анекдот, после чего Дольче закругляет беседу, погладив, похлопав и подоткнув.

Габбана: «Я люблю одежду, но не слишком люблю ее касаться. Не хочу тратить слишком много времени на один костюм».

Дольче: «У него очень быстрый глаз». Габбана: «Мне нужно, чтобы образ мне понравился, а затем я хочу двигаться дальше. Доменико – перфекционист».

Дольче: «А я люблю касаться одежды».

Восемьдесят шесть комплектов, развешанные на подвижных металлических вешалках по трем стенам зала, демонстрировали портновское измерение этого диалога. Соответствующие аксессуары, аккуратно сложенные в прозрачные пакетики, были похожи на упаковки детских конфет. Я разглядел темные консервативные костюмы и пальто, в которых невозможно было не почувствовать наследие сицилийского прошлого Дольче, и лисью шубу с камуфляжными вставками – предмет решительно в духе Габбаны. В коллекции в этот раз насчитывалось тринадцать видов джинсов. Деним оказался тканью, которая отражает личности обоих дизайнеров с наибольшим успехом. Джинсы были забрызганы краской, декорированы стразами, вставками из змеиной кожи и вышивкой, по-разному изодраны и стерты. Изысканный износ ткани оказывается не менее затратным и долгим делом, чем, к примеру, вышивка. Ткань протирают вручную – режут ножом, затем оттирают пемзой. Но каким бы ни было изобилие орнамента, выпавшее на долю джинсов, их посадка остается классической и нисколько не вычурной. Для Dolce&Gabbana бурный импульс к избыточности неизменно сдерживается строгими пределами хорошего шитья.

Дольче и Габбана становятся для поколения 2000-х теми, кем в 90-х была Прада, а в 80-х Армани – gli stilisti, теми, чья восприимчивость и чуткость определяет вкус десятилетия. В 2003-м их продажи в Италии (одежда, солнцезащитные очки, парфюм, белье, часы, украшения) превзошли успехи всех прочих модных домов. И, хотя в мировых продажах объем дома составляет лишь половину Armani , дуэт быстро догоняет. (В прошлом году они обошли Versace в общих продажах.) Dolce&Gabbana – это анти- Armani . Джорджио Армани придумал, как экспортировать в Америку отличительный итальянский стиль – лощеную, в серых тонах эстетику итальянского индустриального дизайна, соединив ее с кинематографичным гламуром. Так он научил Голливуд одеваться по-итальянски. Dolce&Gabbana впитала триумф Armani , а десятилетие спустя расширила его, научив итальянцев выглядеть по-голливудски.

Вклад Dolce&Gabbana в индустрию моды сложно измерить, пытаясь выделить силуэт или форму, которую они изменили, или вид ткани, который изобрели. В женской линии они отдают предпочтение значительно более женственному силуэту, нежели сухому и мужеподобному образу минималистов Prada, Jil Sander и Helmut Lang , но это едва ли можно назвать прорывом. На мой взгляд, лучшее место для наблюдения за следами их влияния – тротуар любого итальянского города: расклешенные джинсы с заниженной талией, чуть волочащиеся по асфальту, ремень со стразами, вязаная шапка, солнечные очки, украшения и нижнее белье, выглядывающее из-под пояса. Лук D&G настолько же про отношение, насколько он про одежду – в брюках масса карманов, молний и кнопок, завязки, болтающиеся полоски ткани, пряжки, стразы, массивные металлические лого. (Оказаться позади поклонника Dolce&Gabbana в очереди на металлодетектор – не самая большая удача.) Послание D&G – это одежда, чтобы освежить безучастные взгляды.

«D’accordo», – позвал Дольче, и Габбана поднял глаза. Глаза будто вдохнули костюм. Габбана расправил свои длинные ноги и поднялся. Когда ему что-то не нравилось, он сразу говорил «No». Дольче редко спорил, а если и пытался, Габбана поднимал палец, качал головой и снова говорил «No». На этот раз вердикт был «Si». На модели не было рубашки, но были джинсы с поясом с массивным логотипом D&G на пряжке. Габбана походил позади модели, одобрительно покивал тому, как сидели джинсы, выудил несколько украшений из корзинки с аксессуарами и приложил их к груди модели.

«Perfetto», – сказал Габбана и уселся в свое кресло.

В отличие от семейств Гуччи, Прада, Пуччи, Дзенья, Феррагамо и Фенди, Дольче и Габбана не могут похвастаться происхождением. Они не из благородных семей, веками создававших предметы роскоши, чей сверхстатус в итальянской иерархии моды не поддается сомнению. Они начинали как аутсайдеры, с улицы разглядывавшие, прижимая носы, витрины модного мира. Отличие их бизнеса и стиля основано не столько на истории семьи или традиции ремесла, а на отношениях друг с другом. И единственной причиной тому, что Дольче и Габбана оказались творческими и деловыми партнерами, является то, что некогда они были партнерами романтическими.